— Конечно, — кивнула я, про себя раздумывая, куда клонит мой собеседник. Тот, видя мое замешательство, продолжил:

— А теперь я спрошу, существует ли красный слон, который машет ушами и взлетает?

— Понятное дело, что нет! — пожала я плечами.

— Так вот, мы уже условились с вами, что слон существует. Существо, которое летает — это птица, она тоже существует. И красный цвет в природе, — Курагин бросил взгляд на мой ридикюль, — тоже существует. А теперь я объединил все существующие понятия и в результате получил совершенно новый, не существующий продукт. Теперь понимаете, к чему я все это говорю? Ведь если мы возьмем какого-нибудь персонажа из фантастического мира — да из того же самого Толкина — и разберем его на составляющие, то придем к выводу, что по отдельности все части данного существа уже кем-то придуманы. И только соединенные воедино они образуют нечто новое. Я вам на пальцах объяснил сейчас свойство человеческой психики, которое именуется «фантазией». По сути дела, это — всего лишь синтез уже существующих вещей и понятий.

Я сделала вид, что записываю в свой блокнот краткий конспект философских рассуждений писателя. Несмотря на то, что мне было абсолютно без разницы, каким образом происходит создание фантастического антуража для книг, одно меня радовало: Курагин уже не глядел на меня враждебно, видимо, мне удалось разговорить его. Я постаралась продолжить столь удачно начатую беседу.

— Понимаете, я не только по заданию редакции расспрашиваю вас, — заявила я. — У меня имеется личный интерес. Знаете, я ведь сама пытаюсь научиться писать книги, точнее, пока сочиняю недлинные рассказы. С журналистикой у меня дела обстоят прекрасно, а вот в сочинительстве определенно нужен совет. А прочтя «Черный город для Рэйвен», я подумала, что вы, как никто другой, можете мне помочь. Я сама стараюсь создавать живых персонажей, но, увы, не всегда получается…

— Ну, если вам нужна консультация, я не вижу ничего плохого в том, чтобы дать вам пару советов, — заверил меня Курагин. — У вас имеются какие-то наработки?

— Конечно, — кивнула я. — Дело в том, что я порой исписываю кучу страниц, могу детально описать комнату, человека, его разговор с кем-либо… Но у меня совсем не получается создать произведение, в котором имеются начало и конец. То есть персонажи общаются друг с другом, посещают какие-то мероприятия, однако динамики никакой нет, что и зачем происходит, непонятно. Получается какой-то поток бессвязных мыслей, и возникает законный вопрос: а для чего я все это описываю? То есть с сюжетом у меня явные проблемы.

— Мне это знакомо не понаслышке, — заметил Владислав. — Первые мои попытки написать большое произведение были примерно такими же. Моя жена, Лада, говорила, что непонятно, к чему все эти персонажи и что вообще собирался сказать автор. Единственное, что я могу вам посоветовать, — это побольше наблюдайте за людьми, они сами вам подскажут сюжет для рассказа. Думаю, ваша работа и так подразумевает общение с разными личностями, журналистика — дело такое. Наверняка вам приходилось со многими разговаривать, участвовать в различных событиях. Да что далеко ходить за примерами — возьмите свое ближайшее окружение! Скажем, чтобы написать персонажа — девочку, которая попадает в больницу, — я взял прототип, который всегда, как говорится, под рукой, — мою дочь. Вспомнил ее в возрасте одиннадцати лет, когда она была общительным ребенком, охотно разговаривала со мной, когда не было всех этих недопониманий и проблем… Вот и описал ее, потому и персонаж получился живым и не надуманным!

— Да, вы правы, главная героиня и правда совсем как живая! — подтвердила я. — А вашей дочери тоже одиннадцать, как и Джейн в книге?

— Нет, я же говорю. Сейчас Оля, то есть моя дочь, учится в десятом классе, ей шестнадцать лет. И естественно, она сильно изменилась. Раньше она была довольно веселым, общительным ребенком. Сейчас с ней только Лада, моя жена, находит общий язык. Ну представляете, подростки, они сложные существа, но для писателя подростковый возраст — весьма плодотворная почва.

Ага, значит, с дочерью Курагин не ладит, сделала я про себя вывод. Надо бы узнать, где эта Оля учится, не мешало бы мне с ней повидаться.

— А ваша дочь тоже собирается стать писательницей, ну, пойти по вашим стопам? — поинтересовалась я. Владислав покачал головой.

— Да с чего вы взяли, что Оля мечтает о писательской карьере? — изумился он. — Нет, конечно, окончит свой Первый лицей, поступит куда-нибудь учиться на педагога или на врача. Она сама еще толком не определилась.

Я сделала в блокноте пометку — Первый лицей, чтобы после визита к Курагину узнать, где находится данное учебное заведение. Судя по всему, уроки у старшеклассников заканчиваются часа в два-три, может, в четыре. Следовательно, я успею подъехать и поговорить с девушкой, если, конечно, та не прогуливает занятия.

— Кстати, я как-то читала, что популярный сейчас японский писатель Харуки Мураками обдумывает сюжеты своих книг во время занятий спортом. Вроде он плавает, бегает и ведет активный образ жизни. А есть ли у вас какие-то занятия, которые помогают вам сосредотачиваться и придумывать свежие идеи для произведений?

— Ну, в марафонах я участия никогда не принимал, — сообщил мой собеседник. — Так, в любительских соревнованиях участвовал пару раз. Но дистанции были смешные, моя максимальная — всего лишь десять километров. Мне всегда больше нравилась спортивная ходьба.

— Вы в какой-то спортивный клуб ходите? — уточнила я, стараясь не проговориться про то, что знаю о клубе «Ласточка» по рассказу Лады.

Писатель ничего не заподозрил и пожал плечами:

— Да, бывало, ходил в спортивный клуб, «Ласточка» называется. Неплохое место, прогулки по лесу — весьма полезное занятие. Очень советую.

— А сейчас ходите туда? — продолжала я свои расспросы. Курагин отрицательно покачал головой:

— Сейчас у меня совершенно нет времени, — заявил он. — Поэтому походы по лесу пришлось отложить. Мне приходится заниматься работой постоянно, поэтому я не отвлекаюсь ни на развлекательные мероприятия, ни на творческие тусовки.

— Да, график у вас напряженный, — согласилась я. — А вы с другими писателями Тарасова общаетесь? Неужели все время проводите за ноутбуком? По-моему, это весьма сложно, не отрываясь, печатать текст. Человек же не компьютер, он не может двенадцать часов в сутки сочинять произведения! По-моему, это попросту нереально!

— Почему же нереально? — Голос писателя стал несколько настороженным. То ли он не хотел отвечать на мои вопросы, то ли дело было в чем-то другом, однако я сразу поняла, что Курагин как-то растерял свою словоохотливость.

— Встречи с другими авторами, или, как я называю их, «писательские тусовки» я не стремлюсь посещать, — заявил Владислав. — И, признаюсь, не особо от этого страдаю. Я считаю подобные развлечения напрасной тратой времени. Фуршеты-банкеты, вот и все. Со временем это надоедает.

— Раньше, насколько мне известно, вы были иного мнения? — осторожно заметила я. — Вроде вы любили подобные мероприятия, или я ошибаюсь?