Девушка выглянула из дома до того, как Штиль поднялся по шатким сгнившим ступеням, тревожно осмотрев мужчину.

Она поспешно вытерла руки о тряпку, потому что все еще занималась рыбой, и Гром довольно прищурил глаза, различая с такого расстояния даже прилипшие к ее белой коже чешуйки.

Красивая она была все-таки. Хоть и худая, как тростинка.

- Доброго дня, - проговорила она и вся как-то застыла, поспешно и скованно рассматривая Штиля, который улыбнулся в ответ мило и по-доброму.

- Здравствуй, дочка. Я местный участковый в этой деревне. Вот узнал про тебя и заехал познакомиться с новым жителем. К нам ведь редко кто жить приезжает, обычно наоборот стараются в город уехать. Ты как в нашей глуши оказалась?

Штиль говорил спокойно и без упрека, но девушка вся как-то сжалась, словно до этого ей задавали этот вопрос слишком часто и явно с негативом.

- У меня все документы на дом есть. Могу показать, - проговорила она, и Штиль конечно же почувствовал своим медвежьим нюхом ее настрой, а потому улыбнулся и протянул руку, словно сдавался, показывая, что он пришел без войны. А чтобы помочь.

- Мне не нужны никакие документы, дорогая. Меня другое тревожит - ты живешь на самой окраине деревни, у леса. И как я услышал – живешь совсем одна.

Мужчина замолчал и чуть приподнял брови, давая понять, что ждет ответа, а девушка переступила неловко с ноги на ногу, и ее сердце чуть оттаяло от его слов.

- На самом деле, я местная, - отозвалась она тихо и опустила густые ресницы, словно сам факт этого был поводом для смущения, чего Гром пока не понимал, - Родилась здесь, и жила первые несколько лет жизни, пока бабушка не забрала меня и не увезла в город. Дом моей матери был на другом конце деревни. Он сгорел много лет назад…

Штиль вдруг нахмурился, и в его душе шевельнулось что-то, что Гром описать словами не мог.

Он нахмурился вслед за мужчиной, стараясь понять, что происходит и о чем таком подумал полицейский, что на его душе стало так тяжело и погано.

- Если вы жили здесь в то время, то знаете…

- Знаю, дочка. Выходит, ты вернулась?

Девушка кивнула головой в ответ и опустила ее еще ниже, чувствуя в тот момент такой стыд, что ее щеки стали розовыми, а Гром скрипнул зубами и лишь усилием воли заставил себя сидеть на месте ровно, а не выйти из своего укрытия, чтобы присоединиться к этой беседе.

Он ни черта не понимал! И внутри свербело от желания понять, что же думали эти двое, явно с полу слова поняв друг друга.

- Домик-то у тебя совсем старый, - к счастью, Штиль умел прекрасно справляться со своими эмоциями, и поэтому тепло улыбнулся, - И это хорошо, что со мной в машине всегда есть кое-какие инструменты. Давай я хотя бы дверь посмотрю, чтобы она закрывалась. А может и в самом доме есть, что починить?

Гром кивнул на эти слова.

Да, сам бы он так деликатно и спокойно не смог бы сказать.

Скорее бы отодвинул ее с дороги, и молча пошел бы сначала крушить то, что плохо держалось, а потом строить новый дом. Начиная с самого основания. Потому что тут и крушить было нечего - все сыпалось и ломалось от первого же вздоха.

- Но ведь вы же на работе…

- Так всё правильно, доча. Моя работа - помогать сельчанам. Так что показывай, что нужно посмотреть в первую очередь, - Штиль скинул с себя форменную легкую куртку, оставшись в одной простой светлой футболке, и Гром заметил даже с такого расстояния, как девушка окинула его быстрым сосредоточенным взглядом. Но промолчала.

О чем она думала в этот момент?

Нет, в ней совсем не проснулось желание, которое обычно появлялось в женщинах и девушках, которые видели берсерков, не подозревая, что они не люди, а хищники. И это Грома чертовски радовало, потому что портить отношения со Штилем он не хотел ни при каких обстоятельствах.

Хотя, подождите.

А с чего бы это ему их портить?

Не ревновал же Гром?

Не-е-е-т.

Точно не ревновал, только почему-то скрипел своими клыками и сжимал кулачища, но терпел и снова усиленно заставлял себя держаться на одном месте, потому что Штиль помогал. И делал это искренне, видя в девушке только дочку. Девушку, которую нужно было защитить и помочь.

- Давай-ка начнем с твоей верандочки и ступеней, а там и до двери доберемся!

- Мне так неловко перед вами! - тут же засуетилась девушка, которая даже имени своего не называла, - Давайте я помогу вам чем-нибудь!

- Поможешь, конечно, - улыбнулся Штиль и достал вместительную увесистую сумку, в которой бренчали инструменты от пилы до гвоздей, - Подойти к машине – там не переднем сидении в кружке первые лесные ягоды и травы. Пока ехал к вам увидел на полянке. Поставь нам чай, как я закончу, он как раз хорошо настоится, и вместе попьем, хорошо?

- Да, - кивнула девушка и вдруг улыбнулась. По-настоящему. Открыто и мило, отчего ее бледное почти бескровное личико преобразилось настолько, что Гром затаил дыхание.

Ну до чего же красивая она была!

Глазища эти ее голубые-голубые, как самое ясное небо. Только и смотреть в них, чтобы видеть свое отражение, и каждый раз замирать от восторга.

И губы чувственные. Пухлые, но аккуратные. Такие губы вкуснее всяких самых ароматных лесных ягод.

И волосы словно огонь. Копна такая, что как бы она их не собирала на макушке, а волнистые пряди все-равно выскакивали.

Откормить бы ее только немного, чтобы щеки стали округлыми, а не впалыми, и в теле появилась та манящая женская мягкость, которая любого мужчину сводила с ума.

Не девушка, а картинка. Такую и в городе бы оторвали с руками, что уж говорить про деревню!

Гром одного только не понимал – как местные парни еще не разглядели ее и не стали увиваться возле дома с подарками и своим навязчивым вниманием? Слепые что ли все? Или контуженные этой нелегкой жизнью?

Штиль несколько часов потратил, но зато отремонтировал порог и дверь, чтобы на них нельзя было убиться. В других домах он искал более или менее крепкие доски, а потом приносил их к дому девушки и надежно приколачивал.

Они даже чай выпили сидя на новом пороге,