вроде бы незаметные сходу мелочи заполняют всю вашу совместную жизнь и уничтожают ее изнутри. Быт, мой друг, одно из тяжелых испытаний брака.

– Мы вместе восемь лет, так что быт нам уже не страшен, – улыбаюсь на это. Марк только хмыкает и, наклоняясь вперед, ставит локти на стол.

– Все меняется, Дима, когда появляется штамп в паспорте.

– Каким образом? – я складываю на груди руки.

– Это для тебя свадьба – условность, дань традиции. Ты женишься, уверенный в том, что ничего не изменится, ведь вы вместе много лет. Но для женщин все не так, друг мой. Для них – это как наконец выдохнуть полной грудью. Пойми, когда вы просто живете вместе, женщина не чувствует себя уверенной в будущем, хоть двадцать лет просыпайтесь в одной постели. Она находится в подвешенном состоянии, которое не дает ее расслабиться. Можно сказать, держит в тонусе. А замужество – это серьезный шаг вперед. Женщина начинает думать, что ты уже никуда не денешься от нее, можно расслабиться, забить на себя, на тебя, а еще можно наконец заняться тем, что они любят больше всего – лепить из тебя то, что нужно им. А если не лепится, то можно сожрать тебя с потрохами на вполне законных основаниях. Жена же.

Я только качаю головой.

– У тебя просто неудачный опыт, Марк, – замечаю ему. – Мы с Мариной познакомились на первом курсе, вместе учились, взрослели, преодолевали препятствия. Мы уже столько прошли, что штамп в паспорте нам точно не страшен.

Марк только усмехается, разглядывая меня.

– Поговорим через полгодика, – подытоживает, бросая взгляд на часы. – Так, нам пора на совещание.

* * *

– Дим, – кричит Маринка из кухни, – переведи мне на карту деньги, я тебе в телеге написала сумму.

Я откладываю книгу и осматриваюсь вокруг в поисках телефона. Он находится возле ноутбука на компьютерном столе. Сажусь в кресло, разблокируя экран. В этом плане я оказался прав: Маринка не сильно меня мучает свадебными вопросами. Она только присылает суммы с короткой пометкой, на что они нужны. Типа «украшение зала» или «свадебный букет». Но сегодняшняя цифра вызывает удивление. Она, прямо скажем, немаленькая.

– А это за что? – кричу в ответ, потому что приписки нет.

– Аренда ресторана!

Мотнув головой, иду в кухню. Замираю на пороге, наблюдая, как Маринка строчит в телефоне.

– А чем этот ресторан так уникален? Почему именно он?

Она поднимает непонимающий взгляд. Кажется, за эти пять дней моего молчаливого перевода сумм и не думала, что я могу о чем-то спросить.

– Потому что он классный. Это престижный ресторан, Дим. А лето – самый сезон для свадеб. Нам еще повезло, что Надька держала для меня место на всякий случай. И она дала скидку двадцать процентов.

Я молчу, почему-то вспоминая слова Марка. Сложно не признать, что как только мы решились на свадьбу, Марина стала одержимой. Она мне всегда казалась крайне разумной, щепетильной даже, а тут просто помешательство. Вот и сейчас вижу по ее взгляду, что она будет бороться за этот дебильный ресторан до последнего. Мы бывали там пару раз, по мне, так просто претенциозное место, много пафоса, никакой индивидуальности в стиле. Короче, скучно.

– Пожалуйста, – голос Маринки становится немного плаксивым. – Дим, я просто хочу, чтобы все было идеально. Это же наша с тобой свадьба.

Я сглатываю, словно таким образом пытаюсь сам себя заткнуть. Марк же прав: по большому счету мне все равно, а ей это важно.

– Хорошо, – киваю, – сейчас переведу деньги, и давай собираться, ужин с моими родителями уже скоро.

Маринка облегченно выдыхая, бросается мне на шею.

– Спасибо, Дим, – осыпает лицо поцелуями, – ты у меня лучший.

Глава 5

Дима

– Привет, милый, – мама обнимает меня, крепко прижимая к себе, и целует в щеку. – Марина, здравствуй.

Они обнимаются, и мы усаживаемся за стол.

– Отлично выглядишь, мам, – делаю ей комплимент. – Ты сегодня как будто какая-то другая.

Она мягко улыбается, опуская голову. Я не могу понять, что именно в ней не так, наверное, потому что привык. Вроде бы кардинально ничего не поменялось, но все-таки что-то иначе.

– Немного поменяла стиль, – замечает мама, поправляя кофту.

И точно, она обычно в чем-то более свободном, а сегодня по фигуре. Ей идет. Для своего возраста мама – просто шикарная женщина.

– Вам очень к лицу, Зоя Николаевна, – улыбается Марина.

– Спасибо, – кивает мама в ответ.

У них странные отношения, всегда так было. Мама никогда не выказывала недовольства в сторону Марины, да и нечего там выказывать. Нам хорошо вместе, что еще нужно? Но я не чувствовал теплоты, которую мама обычно излучала ко всем людям. Сначала меня это немного коробило, но ни та, ни другая сторона не выглядели недовольно, и я забил. Если им комфортно, лучше не ввязываться.

– А где папа? Я думал, вы вместе приедете, – спрашиваю маму, она растерянно моргает, потирая пальцами ладонь.

– Он скоро появится. Вот-вот должен приехать. Какие-то дела.

Я хмурюсь, разглядывая ее. Моя мама не умеет врать. То есть от слова совсем. У нее каждая эмоция на лице написана. Она сразу напрягается, ведет себя странно, и голос выше становится. Да ей это и самой претит, поэтому если надо о чем-то умолчать, она постарается сделать так, чтобы об этом не зашел разговор, отлично зная, что иначе спалится.

– А вот и он! – мама слишком явно радуется появлению отца, но я оборачиваюсь, переводя на него взгляд. Поднявшись, пожимаю руку.

– Где задержался? – спрашиваю, когда он садится. Они с мамой быстро переглядываются. Так, что-то меня это уже напрягает. – Что происходит?

– Ты ему не сказала? – интересуется папа у мамы. Она вздыхает, потирая ладонью лоб и прикрывая глаза. – И Владу не сказала?

– Не сказала что? – в груди неприятно тянет, а в голову сразу лезут страшилки. Кто-то болен, умирает?

Мама переводит на меня обреченный взгляд.

– Милый, тут такое дело… Мы с папой решили развестись.

Несколько секунд я сижу в тупом оцепенении, потом неуверенно усмехаюсь, переводя взгляд с мамы на отца.

– Это что, шутка такая? – задаю вопрос. Кидаю взгляд на Маринку, она расширила в изумлении глаза и даже рот открыла.

– Нет, сын, это не шутка, – отвечает отец. – Прости, я думал, мама тебе уже рассказала… Понимаю, это трудно принять, но так будет лучше.

– Лучше? – я не могу убрать с лица дебильную улыбку неверия. – Как так может быть лучше? Вы же… Вы же столько лет вместе! Вы же любите друг друга!

Они снова переглядываются, отец отворачивается, мать опускает глаза. Отлично! Да что блин вообще происходит?!

– Вы ведь любите? – спрашиваю