– А, сестра Мэри! Подзорная труба! – Он произнес это бессмысленное приветствие на безупречном английском языке и так раскатисто, что Аннелиза ощутила вибрацию где-то внизу живота. – Похоже, ваши молитвы так ни к чему и не привели.

Один из моряков ткнул пленного в спину, и тот, спотыкаясь, пролетел сразу на несколько шагов вперед.

– Иди, нечего оскорблять даму своим варварским языком! – грубо прикрикнул он.

Матросы погнали его к люку, и Аннелиза почувствовала, как у нее затряслись колени. Наверное, это чрезмерная жара истощила ее силы, подумала она. Духота стала для нее настолько невыносима, что она едва сдерживала желание сорвать с головы косынку и бросить ее за борт.

– Не обращайте внимания на этого мерзавца, – попытался успокоить ее Фербек.

– Кто… кто он такой?

Капитан сплюнул в воду.

– А черт его знает! Он не хочет говорить даже своего имени, но, смею вас уверить, скоро ему придется развязать язык. Никто не любит долго сидеть под палубой без света и пищи.

– И что он сделал?

– Это касается интересов компании. Вам не стоит беспокоиться за него.

В цепях и без света. Эти завораживающие глаза обречены на кромешную тьму, а буйная сила должна превратиться в немощь. Аннелиза даже не могла вообразить, какое преступление заслуживало столь жестокого наказания. К тому же ей только что запретили думать об этом.

Она заставила себя обуздать гнев, разрывавший грудь, чтобы капитан не заметил ее состояния.

Фербек озабоченно наморщил лоб:

– Вы дрожите и побледнели. Я знаю, от страха с женщинами иногда может случиться обморок, но вам нечего бояться. Мы часто перевозим рабов между островами, и наш корабль отлично приспособлен для этого. В кандалах негодяй никуда не убежит, так что живите спокойно, как будто его вообще не существует.

После такого проявления любезности было бы неучтиво перечить капитану, и Аннелиза покорно опустила голову:

– Я постараюсь, капитан. Надеюсь, что справлюсь.

Несколько раз во время их путешествия достаточно быстроходный «Остров сокровищ» оказывался в зоне тихих вод и безветрия. Природа настольно интенсивно поглощала здесь все производимые человеком шумы и звуки, что Аннелиза боялась впасть в безумие от гнетущей тишины.

Медленно тянулись дни. Люди вокруг вели себя совершенно спокойно, будто на корабле не было никого, кроме членов экипажа. Однако, начиная прислушиваться, Аннелиза различала слабые звуки, доносившиеся снизу. Казалось, они вторили кораблю. Стонали высокие мачты, когда под ветром расправлялись паруса и его форштевень рассекал пенящиеся валы; сквозь фырканье и шипение брызг прорывались крики моряков, скрежет снастей, щелканье блоков и скрип дерева.

Иногда, когда наступал штиль и корабль затихал, Аннелиза начинала улавливать обрывки каких-то фраз, которые произносил осипший мужской голос – как видно, тот человек в стараниях быть услышанным из своего тюремного плена надорвал горло. Неслышными шагами ступая по палубе, она в конце концов сумела определить предположительное местонахождение узника. Временами снизу доносился сильный стук; глухие ритмичные удары складывались в какую-то нескончаемую мелодию.

Аннелиза проводила уйму времени на вычисленной ею площадке, прислушиваясь к настойчивым попыткам узника заявить о себе. У нее перехватывало дыхание. Она вновь ощущала дрожь при воспоминаниях о силе, не сломленной даже кандалами.

Аннелизе до боли хотелось узнать, что происходит сейчас с пленником, однако с момента его поимки ей было запрещено появляться на нижних палубах. Незаметно проникнуть туда через люк и выяснить все самостоятельно она не могла – на реях постоянно копошилось множество матросов, а другие денно и нощно стерегли чрево корабля. Было совершенно немыслимо угадать, кого из них приставили к узнику. Фербек явно не шутил, говоря, что будет держать его без света и пищи, пока не выбьет признание.

И все же она чувствовала, что ей непременно нужно что-то предпринять. Общение с ней моряков носило поверхностный характер, и отчасти она их понимала. По-видимому, их неприятие проистекало из убеждения, что женщина на корабле приносит несчастье. Она подозревала также, что они ни на минуту не забывают о ее статусе – как-никак она была «дочерью компании» и женой влиятельного плантатора, и вряд ли Фербек не предупредил своих людей об этом.

Зато они наблюдали за ней, когда, по их предположению, она не могла видеть этого. Разумеется, она не привыкла к таким откровенно алчным взглядам, но в данных обстоятельствах Аннелиза предпочитала их просто не замечать.

На всем корабле у нее было всего два собеседника – кошка да пожилой помощник капитана Ян Клопсток. Но Страйпс часто надолго исчезала для выполнения своей урочной работы по истреблению мышей и крыс, а Ян, хотя и вел себя относительно дружелюбно, наверняка предпочел бы, чтобы ее здесь вовсе не было. Однако именно на него была возложена обязанность ежевечерне препровождать Аннелизу на ужин в капитанскую каюту. Во время подобных переходов им поневоле приходилось разговаривать между собой, и оба при этом чувствовали себя весьма принужденно.

– Ян! – позвала она как-то Клопстока, когда он нес мимо нее порванный парус.

– Я к вашим услугам. Прекрасный день, не правда ли?

– Да, верно.

Аннелиза провела носком туфли по палубе, чтобы унять волнение. Из-за секундной задержки она могла упустить занятого выше головы моряка, поэтому тут же выложила ему свои опасения.

– Тот арестованный, которого мы взяли на борт, где он сейчас?

Улыбка сразу исчезла с лица Клопстока; моряк небрежно пожал плечами, что никак не вязалось со встревоженным взглядом, брошенным им в сторону открытого люка.

– Он там, внизу, в темноте и мерзкой духоте.

– Как вы считаете, ему не слишком тяжело?

– Откуда мне знать. – Лоб Клопстока неожиданно заблестел от выступившей испарины. – Но думаю, вряд ли кому-нибудь доставит удовольствие сидеть все время в потемках.

– Ян? – Аннелиза притронулась к его плечу, но тотчас убрала руку. – Капитан пригрозил уморить его голодом. Он не сделает этого? Пожалуйста, скажите мне правду.

– Я не ношу заключенному пищу.

– А воду?

Клопсток тотчас закивал:

– Воду – да. Через день, одну полную чашку. А сейчас извините меня, я должен идти.

– Подождите, Ян! – Не обращая внимания на его желание избежать дальнейшего разговора, Аннелиза преградила моряку путь. Чашка воды. Через день. Сама она ежедневно выпивала не менее четырех чашек. Насколько ей было известно, матросы, занятые на самых тяжелых работах, потребляли жидкости намного больше. Вдобавок они еще получали от капитана щедрую дотацию в виде джина.