«Чего они все на меня уставились? Что со мной не так? Видели через стекло, как я в вагон ломилась?» – с тревогой подумала Ева.

Человек-помидор что-то негромко приказал своему соседу. Тот, двигаясь как заведённая кукла, достал планшет и направил его камерой на Еву. Решив, что её фотографируют, Ева мысленно возмутилась. И вдруг осознала, что это не планшет, а книга в твёрдом переплёте, с прорезанным в обложке четырёхугольным отверстием. Приоткрыв книгу, гигант сквозь прорезь посмотрел на Еву и что-то сообщил своим спутникам. Голос его звучал без интонаций, будто тяжёлые капли дождя падали на жесть.

«Маме позвонить? Лучше в другой вагон перейти, где людей больше!» – трусливо подумала Ева, однако прежде, чем она успела встать, старичок с невесомыми волосами вспорхнул воробышком – и невесть как оказался рядом с ней.

– Как тебя зовут? – спросил он вполне приветливо.

– Я никто, и зовут меня никак! – огрызнулась Ева.

Старичок не обиделся. Шевельнул лёгкими бровями:

– Никто Никаковна, стало быть? Развлекаются же родители… А я Павел Андреич Звенидраг, из Магзо. Не расскажешь, как ты сюда попала, Никто Никаковна?

Ева сорвалась с места и попыталась проскочить мимо него. Павел Андреич мизинцем к ней не прикоснулся – но почему-то, сколько Ева ни бежала, она не сдвинулась ни на сантиметр.

– Хорошая скорость! – цокнув языком, одобрил Звенидраг. – Чтобы тебя остановить, я потратил не меньше магра. А на лося я как-то потратил пять… Но это ж лось! Одна пятая лося – это ж сколько будет… – он зашевелил губами, – ноль целых двенадцать сотых дракона. Недурственно, скажу я вам!

Сердце у Евы прыгало и колотилось:

– Отпустите меня!

– Отпущу. Но вначале давай кое-что выясним! Ты кто? Ну помимо того, что Никто Никаковна?

– Человек! – опять огрызнулась Ева.

Это была вторая попытка грубости, но Павел Андреевич услышал её по-своему и радостно заулыбался:

– Значит, не сказочник и не под мороком? Я почему-то так сразу и подумал. А откуда у тебя, позволь поинтересоваться, рыжьё?

– Нет у меня никакого рыжья!

– Нет, дорогая моя, магия у тебя имеется. Иначе бы ты в этот вагон никак не попала. Причём не зелёная магия, а именно жёлтая, запретная, что нас, собственно, и заинтересовало… – тут Павел Андреевич, точно извиняясь, оглянулся на своих спутников.

Те сидели далековато, но явно не пропускали ни слова из их разговора. На гиганте с мраморным лицом это никак не отражалось. Его волновал только контейнер у его ног и, пожалуй, тубус. Человек-помидор же был важен, как языческий божок, которому кровью мажут губы. Спиной улавливая его настроение, Звенидраг изредка оглядывался и успокаивал его волнообразными движениями рук, как заклинатель змей свою самую сердитую гадюку.

– Всё же я думаю, что у тебя не обычное рыжьё… То есть, конечно, рыжьё в основе своей, но очень-очень слабо разведённое. Откуда оно у тебя, вот вопрос?

Ева жалобно распахнула глаза и замотала головой, показывая, что понятия не имеет. У каждой девушки есть соответствующее выражение лица, натренированное школой. Обычно оно применяется, когда девушку спрашивают, сколько будет 7,293 в квадрате, или просят перечислить все малые реки России.

Евины гримасы – надо сказать, убедительные – не произвели на Звенидрага особого впечатления. Он высматривал в её лице что-то своё, одному ему понятное. Несколько долгих секунд он внимательно вглядывался в ту точку над её бровями, которую человек, когда злится, трёт пальцем, а потом мягко произнёс:

– Ведь ты не маг, не волшебница, верно?..

– Н-нет.

Звенидраг успокаивающе вздохнул:

– Охотно верю! И откуда у тебя рыжьё, тоже не знаешь?

– Нет!

Павел Андреевич радостно закивал, очень довольный её ответом, и оглянулся на языческого божка.

– Вот и я говорю: откуда тебе знать? – громко, словно подсказывая Еве, какой версии придерживаться, произнёс он. – Может, ты её от бабушки получила? Или там подобрала на улице какой-нибудь предмет, пропитанный жёлтой магией… Веретено там какое-нибудь… Всякое, знаешь ли, бывает… А тут электричка… Ты переживала, боялась опоздать, случайно толкнулась в нужную дверь – и всплеск магии привёл тебя сюда!

Ева сопела, окончательно сбитая с толку. Звенидраг же, всё уже себе объяснивший, смотрел на неё добрыми глазами.

– Знаешь, как мы с тобой поступим? – соображая, он пожевал губами. – Ты куда едешь? В школу?

– Да.

– Вот и замечательно! Примерно… э-э… через двенадцать минут ты приедешь в Магскву…

– В Магскву? – удивилась Ева.

– Да. У вас Москва, а у нас Магсква. Всё очень просто! Два города, но на самом деле один. Но не важно… ты выйдешь из вагона и обо всём забудешь. И как попала в вагон, и про наш разговор. В конце концов, человек не обязан помнить все электрички в своей жизни, особенно если ездит каждый день. Так или иначе происходит суммирование впечатлений… Наложим вчерашние воспоминания, продублируем – и всё будет чудесно… Ты согласна?

– Отличная идея! – сказала Ева с энтузиазмом. Только бы отделаться от этого городского сумасшедшего, а там уж пусть говорит что хочет.

Павел Андреевич радостно закивал, одобряя её сознательность, протянул руку, растопырил пальцы и собрался уже мягко коснуться лба Евы, но тут… из широкого рукава его куртки выползло непонятное существо. Толстое, жёлтое, окрашенное как шмель, с коротким полосатым хвостом, пушистыми лапами и мордочкой котёнка… Шмель с мордочкой котёнка?! Мама, я же просила тебя никогда не покупать грибы у незнакомых старушек! Хоть они и бедные, хоть и у станции стоят, но НЕ ПОКУПАЙ!

Самого Звенидрага появление шмеля удивило не меньше, чем Еву. Даже, пожалуй, больше. Не пытаясь схватить шмеля, он застыл. Свободной рукой схватился за карман и вытащил маленький контейнер. Контейнер был закрыт, и надёжно, но учёного это не ввело в заблуждение. Он коснулся контейнером щеки и простонал:

– Так и есть! Горячий! Он расплавил пластик! Надо было использовать керамику!.. Помоги мне открыть крышку! Не делай резких движений! – умоляюще зашипел он углом рта.

– А вы рукой его возьмите! – посоветовала Ева.

– Разве его удержишь рукой, если он не захочет? Контейнер, быстро! Если накрыть, он сразу не вылезет… А потом контейнер охлаждать, охлаждать…

Загадочное существо издало недовольный мяукающий звук. Прогреваясь, заработало крыльями, неторопливо, как вертолёт, оторвалось от рукава и, разом набрав скорость, врезалось в стекло вагона. В том месте, где оно ударилось в стекло, что-то золотисто полыхнуло. Существо развернулось и, отчаянно работая крыльями, врезалось в стекло напротив. Ещё одна вспышка!

– Не может расплавить! Ну почему я не использовал хотя бы стекло?! – простонал Павел Андреевич.