– Как крест, – легко закончил Билли. – А хрен ли? Куда деваться-то? Досталось – неси… Ванья, ты чего там ищешь с таким энтузиазмом?

Я пристегнул ком обратно на руку.

– Прикинул по частотам, может ли какая-то техника глушить SOS-маяки детей и собак.

– Не может, – помотал головой Билли.

– Ты прав, это пустая идея. Их забьет любой движок с неисправным шумоподавителем. Но такое чудо тарахтело бы на всю округу. Его бы сразу нашли.

– Детектив прямо. Кто сидит в болоте?

– Пиявки и москиты. И завтра они тебя покушают.

– Соси бензин! – взвился Билли.

Как многие высокие сильные мужчины, выросшие на асфальте, Билли терпеть не может всякую кусачую живность.

Спускаемся, позевывая, со второго этажа, а в гостиной лейтенант сидит, бабушкин кофе пьет.

– А где Кларисса? – спрашивает Билли.

Лейтенант от неожиданности давится кофе, проливает его себе на штаны, кашляет и пучит глаза.

Бабушка дает ему раскрытой ладонью по спине.

– Спасибо, мэм… – сипит лейтенант. Хватает салфетку и пытается оттереть кофе от штанов.

Я учтиво бормочу «доброе утро» и подсаживаюсь к яичнице с беконом.

– Если эта информация жизненно необходима вам, дорогой Вильям, – говорит лейтенант, неприязненно оглядывая Билли, – то докладываю: Кларисса в офисе, работает с документами. Чем будет заниматься потом, не знаю. Что ела на завтрак, не знаю. Какого цвета носит трусы, не знаю. С кем у нее сейчас роман, тоже не знаю. Еще вопросы?!

– Нет у нее сейчас романа, – говорит бабушка Харт. – Девочка решила взять тайм-аут.

Лейтенант раздраженно косится на бабушку.

Билли довольно потирает руки. И тут же хватается за тарелку с яичницей, дабы никто лишнего не подумал.

Но все думают именно это.

– Лейтенант, – говорю я, чтобы замять щекотливую тему. – Можно интимный вопрос?

– А у вас другие бывают?

– Представьте, что к вам обратился Грег Вейланд и попросил освободить из-под ареста пару машин. Ваши действия?..

– Вам нужны машины?

Лейтенант роется в кармане и выкладывает на стол ключи.

В принципе, чтобы забрать машины, нам это без надобности. Мы ключи можем копам раздаривать хоть по всей трассе. Только лучше потом на всякий случай менять коды доступа. Ключи – так, симпатичный рудимент, дань традиции. Знак власти над техникой.

– Это к вопросу о доверии между людьми доброй воли, осознал? – оборачивается лейтенант к Билли.

– Ты Ванье ответь, хлоп твою железку, – говорит Билли.

– Хорошо, отвечу. Я предложил бы лоботрясу Грегу пойти соснуть бензина. А в чем дело?

В дверь звонят. Бабушка, недоуменно пожимая плечами, идет открывать.

– А в том дело, – объясняет Билли, жуя, – что прошлым вечером этот лоботряс предлагал нам получить машины с твоей стоянки. Ему, видишь ли, погоняться не с кем, хлоп его железку.

– И предлагал очень уверенно, – добавляю.

– Не люблю я, – говорит Билли, – коррупцию любого сорта, а полицейскую коррупцию особенно. Потому что если копам не верить, тогда вообще кому верить, хлоп твою железку?!

Лейтенант сидит перекошенный, будто его самолюбие в болото обмакнули.

А в гостиную входит старый Вейланд. Бряцая шпорами и небрежно помахивая настоящей «пятигаллонной» шляпой.

– Доброе утро, лейтенант, – говорит он. – Здравствуйте, господа. Вильям! Айвен!

Рука у старого крепкая и сухая. И сам такой же.

Бабушка наливает Вейланду кофе, тот с наслаждением пьет. И сразу быка за рога.

– Вильям, – говорит. – Я слышал, вы тут ведете, образно выражаясь, частную практику. Окажите услугу, а?

– Да не вопрос, сэр.

В отличие от Грега, этот Вейланд нравится Биллу. Да и мне тоже. Есть что-то привлекательное в крупном финансисте, который в один прекрасный день передает бизнес старшему из сыновей, а сам возвращается на ранчо, откуда родом, и разводит скот, наслаждаясь жизнью.

Если бы он еще младшего сына к делу пристроил, или хотя бы драл его раз в неделю своим тяжеленным ремнем – цены бы Вейланду не было.

– Я, наверное, на улице подожду, – лейтенант встает.

– Что вы, Гибсон! – усмехается Вейланд. – Какие секреты. Останьтесь, вам будет интересно. Это, собственно, хм… Причуда немолодого коллекционера. Ребята, я насчет того Хогарта, что вы мне привезли.

– Отличный Хогарт, – говорю. – Прямо как настоящий.

Теперь очередь Вейланда подавиться кофе, но он чашку уже на стол поставил.

– Простите?..

– Нет-нет, сэр, я не настолько разбираюсь в живописи. Хотел сказать, что ваш Хогарт производит впечатление настоящего. Он и правда чертовски хорош. Аж завидно.

– А вы работайте побольше, Айвен, – советует Вейланд. – Тогда сможете позволить себе картинку над койкой на старости лет.

– Мы пашем, как два кентавра, – заверяет Билли, отодвигая пустую тарелку и снимая камень с шеи. – Когда разбогатеем, я повешу над своей одинокой кроватью «Черный квадрат», а Ванья – «Белый».

Вейланд довольно хохочет. Лейтенант чешет в затылке.

– Так что Хогарт? – спрашивает Билли, привычно качая цепочкой.

– Да вот, смотрю на него, смотрю, четвертый день уже смотрю, и пытаюсь сообразить, где меня накололи. Что это не копия, даже не авторская, я уверен. Моего агента обмануть трудно. Значит, дело в сумме. Можете прояснить? Хотя бы порядок цифр?

– Вы с агентом давно работаете, сэр?

– Лет десять. Вот он, – Вейланд смотрит Билли в глаза.

Билли покачивает цепочкой.

– А почетче? И помягче. Не напрягайтесь так.

Вейланд зажмуривается.

– Гы! – Билли странно хмыкает. – Гы! Гы-гы-гы!

– Это что значит? – удивляется Вейланд, приоткрывая один глаз.

– Ой, умора. Нет, сэр, все штатно, не обращайте внимания. Итак, что могу доложить… Хогарт аутентичный. То есть и агент, и продавец убеждены в его подлинности. Но цену вам объявили завышенную… Так, так… Где-то в пределах ста тысяч. Сочувствую, но инициативу проявил агент.

– С-сукин с-сын… – шипит Вейланд.

– Разницу в цене они поделили с продавцом. Гы! Извините, сэр, просто этот ваш агент на бабе сейчас. А у некоторых, между прочим, начало рабочего дня! Хотите, я ему в отместку всю любовь испорчу?

– Еще бы не хочу! Да чтоб у него все отсохло! А получится?

– Само упадет. Понимаете, сэр, чтобы камень считал с кого-то такую информацию, как цифры и имена, человек должен ее припомнить. Камень подтолкнул вашего агента в требуемом направлении, и тот начал вспоминать, вспоминать… Сам уже вспоминает, не может остановиться. И нервничает, потому что совесть нечиста. Боится вас. Нервничает. Боится… Всё, упало! Упа-а-ло! Гы-гы-гы! Соси бензин, аферист несчастный!