Открыв крышку, они по запаху определяли состояние отбросов и прыгали внутрь. Вскоре Дженни придумала усовершенствование: они повисали рядом на ящике, тот кренился вбок и с грохотом падал наземь, вываливая содержимое.

Научился Питер и подстерегать у ресторанов, когда начнут сгружать отбросы в особый контейнер. На землю падали куски мяса или рыбы, очистки от овощей, кожура фруктов, огрызки хлеба и пирожных, а кошки все это ели. Привередливый прежде, когда был мальчиком, кот Питер полюбил морковку и лук, дынные корки, цветную капусту, репу, кочерыжки, загадочные остатки коктейлей и, соревнуясь с чайками, выуживал из воды пароходные объедки.

Все это было нелегко, но Дженни представлялось вполне естественным, и она не жаловалась, хотя и грустила. Родственники ее все не попадались, да Дженни и не искала их. И вот однажды, сидя под мостом в серый пасмурный день, Питер сказал:

– Дженни, мне бы так хотелось, чтобы мы стали чьими-нибудь кошками…

Слова вырвалась сами, он знал, как ненавидит Дженни людей; но она почему-то не рассердилась, только долго смотрела на него, потом открыла рот, закрыла снова. Питер чуть было не начал развивать свою мысль, но тут раздался дикий лай, в три огромные собаки вылетели из темноты.

Лязгнули зубы, Дженни крикнула: «Питер, беги…»– и стремглав ринулась куда-то. За ней промелькнул страшный пес, а другой навис над ним самим. Позже он помнил только широкую грудь в маленькую змеиную головку. Пасть у пса была открыта, когти страшно скребли по камням. Питер рванулся вверх и полез куда-то.

Он карабкался все выше и выше с невероятной быстротой, сквозь дождь и туман, пока лай и хрипение не затихли далеко внизу. Когда до него уже доносился лишь неясный шум машин, он посмел приостановиться, дрожа с головы до пят, и понял, что висит на переплетении стальных полос. Не видя ни неба, ни земли, он отчаянно вцепился в эти полосы всеми четырьмя лапами.

Где-то внизу пробило шесть, но Питер не знал, утро это или еще вечер. От страха и от усталости он совсем отупел и понимал одно: надо висеть, сколько можешь.

Наконец он услышал сквозь мглу слабый голосок, который охал и мяукал чуть снизу.

– Дженни, Дженни! – закричал Питер. – Где ты? Что с тобой?

– Питер! – откликнулась она с облегчением. – Какое счастье! Я так боялась, что они тебя поймали. Ты не ранен?

– Нет, – отвечал ов. – Да где же ты? И где я сам? Как мне к тебе пролезть?

Дженни ответила не сразу.

– Не шевелись, – сказала она. – Мы на башне подвесного моста.

– На башне…– повторил Питер. – Да, я вроде летел вверх… Как интересно!

– Питер, – теперь ее голос стал жалобным. – Прости меня, если можешь!.. Ах, боже мой, боже мой, я принесла тебе столько бед…

Питер не понял толком, что она имеет в виду, а она замолчала, и он не посмел спросить. Когда туман рассеялся, он увидел светлое небо и разобрался, где он, где Дженни. Действительно, оба они были на самом верху, Дженни чуть-чуть пониже, чем он, и на соседней, параллельной башне. Под ним, словно карта, лежал город, перерезанный лентой реки, и Питер подумал, что именно так видят Глазго птицы. К востоку зеленел большой парк, а на западе река становилась шире, и в доках виднелся нелепый и милый силуэт «Графини Гринок».

– Дженни, – крикнул Питер, – собак давно нет. Лезь первая, я пойду за тобой.

Она ответила не сразу, и теперь он видел, с каким отчаянием она смотрит на него.

– Питер, – сказала она наконец. – Прости меня, я не смогу. Так бывает с кошками. Вверх мы влезем, а слезть не можем, боимся. Ты не беспокойся обо мне. Лезь один.

– Если бы я и мог, – сказал Питер, – я бы тебя не бросил. Но я не могу. Что с нами будет?

– Повисим, пока не умрем, – проговорила Дженни. – Или не упадем…

Питер понял, что теперь должен утешать он.

– Ничего, – сказал он. – Сейчас мы живы, и мы с тобой вместе, а что нам еще нужно?..

Наградой ему было слабое мурлыканье.

– Спасибо, Питер, – сказала Дженни.

– И вообще, – продолжал он, – раньше или позже нас заметят и спасут.

– Кто, люди? – горько спросила Дженни. – Если бы ты их знал, как я…

– Я их знаю, – сказал он. – Давай-ка я покричу, чтобы нас скорее заметили.

Он истошно замяукал и мяукал долго. По улицам бежали машины, по мосту шли пешеходы; шли они и по набережным и по ближним улицам, но никто не взглянул вверх, на башни, до самой ночи.

К утру, заметно ослабев, Питер погрузился в забытье. Быть может, он спал, не разжимая лап, потому что в крики, и звон, и шум каких-то машин услышал внезапно. Открыв глаза, ов увидел множество людей у самого въезда на мост. Люди эта кишели, как муравьи, и среди них сверкали медью и сталью автомобили, грузовики и пожарные машины.

– Дженни! Дженни! – закричал Питер. – Погляди вниз! Смотри, что творится!

– Наверное, машины столкнулись…– проговорила она.

Однако темную толпу усеивали белые пятна лиц: люди глядели вверх. Полицейские расчищали место и ставили лестницы. Что-то зашумело совсем рядом, прямо на кошек вылетел самолетик и покружил около них, а какой-то человек, высунувшись из окошка, чуть не тыкал в них странной коробочкой. Джении слабо вскрикнула:

– Ой, что это?

– Фотографируют для газет, – ответил Питер.

– Боже мой, – сказала Дженни, – а я так плохо выгляжу!.. – И, с трудом удерживаясь на весу, она попыталась умыться.

Тем временем оказалось, что башни аварийных машин до Питера и Джении не достанут. Пожарные машины выдвинули самую высокую лестницу, и на нее полезли два пожарника. Медные каски и пряжки красиво сверкали на солнце; красив был и карабкавшийся с ними красномордый полисмен в синей форме. Питер вообще себя не помнил от восторга. Правда, полисмен и пожарники окончили путь ярдов ва двенадцать ниже, чем нужно, и Дженнн снова впала в отчаяние, но Питер заверил ее, что этим дело не кончится.

И впрямь – на башни полезли два верхолаза. Толпа ободряла их криками: «Давай, Чарли!», «Том, впереди!», «Эй, Томас, не сдавайся!», «Сейчас ее Чарли схватит!», «Браво, Том!», «Ура, Чарльз!», «Молодцы!».

– Ах, господи, господи! – причитала Дженни. – Ничего не могу поделать, буду царапаться!.. Нервы, понимаешь… Тут еще этот самолет… Ф-ф-ф-фффф!

Томас, держась на ремне, протянул к ней руки, оторвал ее от насеста, ловко кинул в мешок. Питер крикнул ей: «Держись!», но Чарли уже кидал в мешок его самого.

В мешке было плохо, спускаться страшно, но Питер беспокоился за Дженни и перевел дух лишь тогда, когда услышал радостные крики. Том и Чарли вытащили кошек за шкирку. Полисмены и пожарники окружили их, мужчины широко улыбались, женщины умилялись вовсю. Налетели фотографы, но Дженни была по-прежнему печальна. Том отвечал репортерам: «Да ничего, только когти выпустила…», а Чарли: «Ну, чего там, ерунда!» Приключение подходило к концу. Пожарники убрали лестницу, и все машины, громыхая, отправились по своим делам. Том и Чарли кончили позировать, выпустили кошек и уехали куда-то на своей машине. Толпа таяла. Кое-кто гладил на ходу Питера или Дженни, бросая: «Ну как, полегче стало?», но никто не догадывался покормить их.