Штрассер. Но главное — Гитлер чётко уловил новый момент. Выйдя из Ландсберга в конце 1924 года, он резко сменил политическую тактику.

Пообещав впредь не нарушать закон, фюрер добился релегализации НСДАП и объявил о переходе к длительной парламентской борьбе. «Придётся переголосовать, хотя это дольше, чем перестрелять» — в своей характерной манере объяснил он соратникам суть нового курса. Это решение было вполне адекватно объективной ситуации в стране. Демократический режим устоял и укрепился. Экономика, как во всей Европе, двинулась на подъём. С Францией удалось достичь соглашения, облегчившего бремя репараций. Стабилизировалась социальная ситуация, а вместе с ней политическая жизнь. Радикализм вытеснялся на дальнюю обочину, экстремизм сходил на нет. Партия, делающая ставку на террор и мятежи, в изменившихся условиях была обречена.

Перед Гитлером встали новые задачи. Легальное развёртывание нацизма во всегерманский масштаб. Отвоевание электората у коммунистов, социал-демократов, католиков, либералов и консерваторов. Установление связей с элитами, вступление в круг «настоящих партий», допускаемых к решению серьёзных государственных вопросов.

Первый опыт респектабельной политики удался на президентских выборах 1925 года. Нацисты, выдвинув в первом туре заведомо провальную кандидатуру Людендорфа, во втором поддержали фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга и оказались среди победителей. В консервативном лагере Гитлер обрёл репутацию ответственного деятеля, с которым можно серьёзно договариваться. Было характерно, что покойного социал-демократа Фридриха Эберта сменил на высшем государственном посту убеждённый монархист. Присягнувший республике и соблюдавший эту присягу — из принципа дворянской чести, предполагавшей ненависть к этой республике… Такая коллизия свидетельствовала о ранних болезненных мутациях Веймарской политической системы.

Штрассеры располагали крепкой структурой за пределами Баварии и этим были полезны фюреру. Но они же создавали ему большие проблемы: высшая бюрократия, магнаты капитала, юнкеры-землевладельцы, генеральская верхушка воспринимали их как опасных классовых врагов. Фёлькиш-социалисты отвечали глубокой взаимностью. Исключением являлись промышленники-инноваторы, химики и электронщики, по-деловому заинтересванные в Штрассере-старшем. Однако решающий голос в деловом сообществе имели не они, а угольно-металлургические короли Рура и Рейнлнада, берлинские банкиры — те, против кого братья Штрассеры поднимали пролетарские батальоны будущих гауляйтеров.

Гитлер развернул мощный прессинг ДВФП и других «фёлькише». Он не соглашался ни на какие коалиции или равноправные объединения, добиваясь полного поглощения родственных организаций. Штурмовые отряды, восстанавливаемые под командованием опытного офицера-фрейкоровца и уверенного бандюгана-мокрушника Франца Пфефера фон Саломона, стали нападать не только на «красных», но и на единомышленников, охраняемых такими же штурмовиками. Под жёстким давлением ДВФП влилась в НСДАП. Гитлер прорвал кольцо, замыкавшее его в Баварии.

Но в самой нацистской партии Штрассеры учредили «Рабочее содружество» северо-западных парторганизаций, стоявшее на реально социал-фашистских позициях. Особенно тревожным моментом стало для Гитлера быстрое сближение штрассеровцев с восстановленными СА. Праворадикальным боевикам были ближе лозунги «Рабочего содружества», нежели гитлеровский длительный марш к власти и заигрывание с «золочёной сволочью». Они пришли в партию драться и мстить, причём здесь и сейчас. Тот же Пфефер фон Саломон хотя и происходил из дворянской семьи, по менталитету тяготел к парням попроще и активно симпатизировал Штрассеру-старшему.

Охрана от штурма

Весной 1925-го, почти сразу по выходу из тюрьмы, Гитлер учредил в партии ещё одну силовую структуру. Формально её задача была крайне узкой и сводилось к обеспечению личной безопасности фюрера. Название было дано очень характерное Охранные отряды — СС. Ни для кого не было особым секретом, что далеко не в последнюю очередь имелась в виду защита от неконтролируемых штурмовиков.

Будущий тоталитарно-расистский орден, элита элит Третьего рейха, партия в партии и государство в государстве, поначалу мало впечатлял. Его последовательно возглавляли торговец канцтоварами Йозеф Берхтольд, шофёр-телохранитель фюрера Юлиус Шрекк, полицейский сексот Эрхард Хайден — фигуры в истории нацизма малозначимые и заметные лишь благодаря кратковременному пребыванию в главе СС. Хайден, правда, выделяется обстоятельствами своей смерти: в апреле 1933-го он стал жертвой победившего нацизма, преемник зачистил предшественника. Настоящий рейхсфюрер нашёлся для СС лишь через четыре года. Им оказался Генрих Гиммлер. Бесцветный слабохарактерный педант, переметнувшийся к Гитлеру из аппарата Штрассера, прежде не связанный с боевыми подразделениями партии, не обладавший ни драйвом, ни харизмой, ни решительностью. Казалось, никак не годный в магистры кровавого ордена…

С самого начала принципы отбора в СС кардинально отличались от плебейского популизма СА. Недаром в первые годы состав СС не превышал нескольких сотен человек. Членство в Охранных отрядах требовало не только расово безупречной родословной, верности партии и фюреру, отменных физических данных. Экипировка — демонстративно чёрная — приобреталась за собственный счёт, что само по себе ставило барьер. С претендента спрашивались также полицейские справки о наличии места постоянного проживания и отсутствии судимостей (и что поразительно, государственные правоохранительные органы фактически давали рекомендации в силовую структуру экстремистской партии — Веймарская демократия действительно была поистине беспредельной). «Люди с криминальными наклонностями в СС не принимаются» — однозначно гласил соответствующий циркуляр, явно содержавший пренебрежительный кивок в сторону СА.

Контроль за штурмовым активом, вплоть до слежки и доносов, с самого начала вменялся эсэсовцам в одну из основных обязанностей. Легко представить, как относилась «коричневая армия» к «чёрной гвардии». Против штурмовой братвы в её же партии исподволь сколачивалась сила, со временем стёршая плебейскую фронду в пыль. Постепенно СС создали структурную основу страшного «союза аристократии и плебса», которого более всего опасались германские мыслители-демократы. Причём оба слоя делегировали туда отборные политические отбросы.

Нацист одолел фашистов

Момент истины наступил в конце 1925-го. Правительством решался вопрос о компенсации земельных владений, отчуждённых у титулованной аристократии. «Рабочее содружество» выступило с категорическим заявлением: ни пфеннига князьям! 22 ноября 1925 года партконференция в Ганновере под председательством Штрассера утвердила соответствующее решение.

Гитлер тем временем вёл сложные переговоры с представителями промышленных магнатов, связанных с титулованными землевладельцами. Наплевав на возмущение «Рабочего содружества» и обвинения в прислужничестве князьям, он провозгласил принцип «верховенства права и закона» — прежде никак не характерный для НСДАП. 14 февраля в баварском Бамберге он — кстати, вполне ленинский ход — провёл свою партконференцию, поддержавшую выплаты князьям. Затем Гитлер добился роспуска «Рабочего содружества» — дескать, НСДАП сама по себе содружество, зачем тавтологии? Штрассер не нашёлся возразить на эту железную логику, подкреплённую ещё ненавязчивой, но уже осязаемой тенью СС.

Спонсоры были в восторге от политических талантов фюрера. Ораторский напор, интриги, манипулирование и финансовые приманки Гитлера пересилили организационный потенциал и идеологическую принципиальность Штрассера. Часть средств, полученных князьями по проведённой «реституции» была заслана в гитлеровскую кассу.

Одним из первых переметнулся на сторону Гитлера несостоявшийся коммунист Геббельс, провожаемый проклятьями недавних товарищей. Ему не простили предательства, но это мало его беспокоило — Гитлер обеспечил несопоставимый