— Ничем не могу помочь.

Я наклонился чуть ближе.

— Синьорина Росси…

— Синьора, — поправила она, нервозно поглядывая на фигуру за дверью.

— Как мне встретиться с человеком, которому синьор Аррецьоне показал записки Леонардо? Хотелось бы перекинуться с ним парой слов.

Человек в кабинете повернул дверную ручку.

— Нет, сэр, у нас эти записки никто не видел, — решительно проговорила синьора Росси. — А теперь, если у вас больше нет никаких дел, пожалуйста, уходите.

Я заставил себя спрятать раздражение. Она явно напугана. Хотелось бы знать почему.

Стеклянная дверь отворилась, и на пороге возник крупный лысеющий мужчина с суровым лицом. Лет шестидесяти пяти. Синьора Росси развернулась на своем кресле.

— Профессор Корта, к нам посетитель.

Он строго посмотрел на меня и произнес неожиданно высоким голосом:

— Синьор, мы уже сделали заявления для прессы и полиции.

— Мне нравится ваш галстук, сэр, — сказал я. — У меня почти такой же, но больше желтовато-коричневый, а не рыжеватый, как у вас.

Профессор чуть вздрогнул и даже покраснел.

— Спасибо, но, к сожалению, у меня нет времени с вами побеседовать. Опаздываю на важную встречу. Извините.

Он что-то быстро сказал синьоре Росси по-итальянски и стремительно вышел.

Она проводила его взглядом, затем нервозно поправила книгу записей и ручку.

— Я вижу, вы встревожены, синьора, — сказал я. — Но у меня действительно важное дело.

Я протянул ей статью из денверской газеты, подождал, пока она прочтет, затем сказал:

— Меня зовут Реб Барнетт. Мой отец был куратором искусства Возрождения в Национальной художественной галерее в Вашингтоне. Он и мама погибли в пожаре. Наш дом сгорел вскоре после того, как отец попытался получить лист из тетрадей Леонардо с Кругами Истины.

Она с интересом посмотрела на меня.

— Можете посмотреть в Интернете, — продолжил я. — «Вашингтон пост» от 23 июля 1980 года. Его звали доктор Ролло Эберхарт Барнетт.

— С таким же успехом и вы могли прочесть эту статью, — сказала она, записывая название газеты и дату.

Я вытащил паспорт.

— Пожалуйста, посмотрите. Мне не нужно было ничего выискивать в Интернете. Я был там.

Она молча раскрыла мой паспорт.

— Что вас так беспокоит? — спросил я.

Синьора Росси скривила губы. Отвернулась. Я терпеливо ждал.

Наконец она произнесла, почти прошептала:

— Вы уже второй человек, который… которого интересуют эти записки. И это после того, как здесь побывали люди из полиции и репортеры.

— И кто же этот первый?

— Не знаю. Он не представился.

— Как он выглядел?

Синьора Росси молчала. Я близко наклонился к ней.

— Обещаю, профессор Корта ничего о нашем разговоре не узнает. Возможно даже, что я смогу вам помочь. Поверьте, я говорю чистую правду.

— Это был ужасный, жуткий человек, — проговорила она дрожащим голосом.

— В каком смысле?

— В любом. И то, как одет, и звук его голоса, и…

— Американец?

— Говорил по-итальянски, но с акцентом. Может быть, американец. Жгучие черные глаза. Волосы зачесаны вперед и набок. А руки… я их хорошо запомнила. Длинные, изящные пальцы, как у хирурга, ухоженные ногти.

У меня внутри все напряглось. Ноло Теччи.

— Может быть, у него была какая-то отметина на шее? — спросил я.

— Si, si,[3]— оживленно подтвердила синьора Росси. — У него была… как это сказать… tatuaggio… на шее сбоку. Голова змеи.

— Что вы ему рассказали? — произнес я как можно спокойнее.

— Ничего, — прошептала она. — Он разговаривал с профессором Корта у него кабинете. С тех пор профессор волнуется. Предупредил меня не говорить ни с кем о записках.

— А сам профессор Корта их видел?

— Нет.

— Но вы знаете того, кто их видел? — с жаром проговорил я.

Она слабо кивнула.

— Моя хорошая знакомая. Она очень нервничает после пожара. Чего-то боится. Собралась… уезжать.

— Но еще не уехала?

— Нет.

— Она у себя дома?

— Нет.

— Но вы можете передать ей сообщение?

Секретарша молчала.

— Синьора Росси, вы сказали, что ваша приятельница чего-то боится. Поверьте мне, ей действительно угрожает опасность. Серьезная опасность. Человек со змеиной татуировкой — очень опасный преступник. Передайте ей, пусть свяжется со мной. Я остановился в «Гритти палас». Жду ее звонка завтра в полдень.

Она кивнула.

— Спасибо, синьора Росси.

Она улыбнулась:

— Меня зовут Франческа.

* * *

В дверях я столкнулся с человеком. Да как-то неудачно. Он буквально врезался в меня и, громко ойкнув, упал на спину. Уронил газету. С головы слетела шляпа.

— Извините, — пробормотал я, помогая ему встать.

Ища опоры, он ухватился за лацканы моей куртки. Невысокий, худой как щепка. В дорогом дождевике. Мы оба потянулись за его газетой и шляпой, чуть не стукнувшись лбами, и я уловил аромат лосьона «Олд спайс».

— Grazie,[4]— буркнул он и направился к лестнице.

Я вышел на улицу. Ну что ж, подведем итог. Успех налицо. Удалось сломить сопротивление синьоры Росси и чуточку ближе подобраться к Ноло Теччи.

Я посмотрел на свои битловские сапожки. Их подошвы касались того же пола, что и несколько дней назад подошвы туфель этого мерзавца.

Ладно, подождем до завтра.

Я сидел у окна в своем номере, подставив солнцу лицо и шею. Не спеша размышлял. Возможно, несколько веков назад где-то неподалеку отсюда Леонардо изобразил таинственные круги на листе, который лежит сейчас в моем рюкзаке. Затем отложил гусиное перо и увидел, что палец запачкан чернилами.

Я бросил взгляд на свои пальцы. Они ничего не рисовали, не писали стихов. Зато цеплялись за самолетные крылья, сжимали руль мотоцикла, автомобиля, оконные карнизы, выступы в отвесных скалах, тросы лифтов. Записывали придуманные мной трюки с падениями, нажимали клавиши компьютера. Подписывали контракты, чеки, иногда даже автографы. Достойные пальцы. Иногда чуть подрагивают, но, в общем, на них можно положиться.