С момента её, так называемой, ссылки в Баден-Баден прошло одиннадцать месяцев. Матушка, Елена Петровна, излечилась от мучавшей её мигрени, поправила общее состояние и чувствовала себя если не превосходно, то вполне сносно. Две недели назад, когда они ужинали у Вебера, Елена Петровна задумчиво проговорила:

–Думается, нам пора прервать наше затянувшееся путешествие, милая.

Оля от радости едва не подпрыгнула на стуле, но вовремя опустила глаза. Весь её вид представлял собой покорность и полнейшее смирение. Отец строго настрого наказал супруге внимательно следить за дочерью, и если что-то пойдет не так, и Ольга вернется к прежним проказам, сразу же отписать ему. А он будет предпринимать дальнейшие меры. В глубине души Ольга опасалась, что следующими мерами окажется ссылка в глухую провинцию, а для жизнерадостной Оли, которая выросла в шумном Петербурге, это будет подобно смерти. И почти целый год Оля перевоспитывалась. Лучшим сдерживающим фактором для девушки служило здоровье матушки. Она твердо знала, что не имеет право расстраивать Елену Петровну. Её маменька была доброй, отзывчивой, но слабой женщиной, и члены семьи Явлинских, не сговариваясь, старались огородить её от шумных проказ дочери. Оля подозревала, что её поездка в Баден-Баден стала в некотором роде испытанием. Батюшка отважился едва ли не на шантаж – или его дочь угомонится, или на её совести будет очередное заболевание матери. Спрашивается, что оставалось делать Ольге?

По приезду, она чувствовала себя не иначе, как пойманным в клетку зверем. Она часами металась по комнате, ни в чем не находя утешение. Сначала она думала, что скучает по Владимиру Плотову, но уже через пару дней с трудом могла вспомнить его лицо. К тому же, та постыдная сцена в библиотеке не украшала его. Вместо того, чтобы отстаивать честь Оли, он принялся извиняться перед Павлом Аркадьевичем, опасаясь за свое дальнейшее будущее и обещанную протекцию. Поэтому для Оли его поведение послужило лишь подтверждением её мнения о Владимире, которое она из чистого упрямства не желала признавать.

Её терзало чувство стыда. И, прежде всего, перед графом Лакшиным. За его доброту и отзывчивость она отплатила черной неблагодарностью, выставила его в невыгодном свете. Оставалось только надеяться, что люди, знавшие про их лжевлюбленность не сочтут интересным распространяться на эту тему. В противном случае, Ивану Юрьевичу пришлось пережить немало неприятных моментов.

Покаяться перед ним для Ольги не представилось возможности. Да откровенно говоря, она трусливо забилась в комнату, и не особо желала кого-либо видеть. С Вадимом она передала свои искрение извинения графу Лакшину. И в глубине души она надеялась, что в скором времени он забудет непутевую младшую дочь товарища, и ту пару дней, что они были вынуждены провести вместе, будет вспоминать не иначе, как небольшое приключение.

Когда июньским днем поезд тронулся с вокзала Петербурга, Оля мысленно дала торжественную клятву, что больше её родным никогда не придется краснеть за её поведение. И, удивительное дело, Оля сдержала свою клятву!

На курорте Оля вела себя идеально. Повсюду сопровождала матушку, посещала только дневные мероприятия, в оперу или на спектакли надевала самые закрытые туалеты, даже умудрилась подружиться с некоторыми влиятельными матронами Северной столицы. Елена Петровна не могла нарадоваться на своё дитя. И когда она еженедельно отправляла письма супругу, то неизменно хвалила дочь. Естественно, Павел Аркадьевич в холодном Петербурге пожимал плечами, хмурил брови, тяжело вздыхал, уповал на Бога и верил в лучшее. Но в его душе по-прежнему оставались сомнения. Да чтобы его дочь, да так быстро исправилось? Да быть такого не может!

Конечно, на красавицу Ольгу Явлинскую многие мужчины обращали внимание. В число её поклонников входили и денди обоих столиц, и бравые офицеры, приехавшие на воды лечить боевые ранения, и дородные вдовцы, имеющие неплохие состояния. Для Оли общение с ними сначала было единственной отдушиной, а потом… потом превратилось в легкий необременительный флирт. Она кокетничала с ними, вела светские беседы, но никого не выделяла из общей толпы. Никто не мог затронуть струны её души.

И когда матушка высказала желание вернуться на Родину, Оля с радостью её поддержала.

–Маменька, а вы уверены, что вам больше не требуются процедуры? Вы хорошо себя чувствуете?

Елена Петровна, смакуя, переживала кусочек индейки в винном соусе и уверенно проговорила:

–Абсолютно. К тому же, у меня есть одна новость, которую ты еще не знаешь.

Тонкие брови Оли скользнули вверх.

–Да? И какая же?

–Твой брат намедни обручился.

Оля ахнула.

–Как? С кем?

–С Натальей Волковой.

–Я так и знала! – девушка не могла сдержать восклицания. – Долго же он решался!

–Я вижу, ты с ней знакома?

–Да, мы пару раз встречались. Она приятная девушка, и будет хорошей женой Вадиму.

–Дай-то Бог.

Теперь для Ольги наступило время мучительного ожидания. Она не торопила матушку с датой возвращения. Предстояло много хлопот – надо было заказать билеты на поезд, упаковать вещи, а их скопилось немало, попрощаться со знакомыми, которых они здесь завели. Но для Оли всё это было таким пустяком! Она жаждала возвращения домой! Ещё год назад она и предположить не могла, что с такой страстью будет вспоминать родные просторы, тосковать по прогулкам по Невскому проспекту, а запах утренней росы ей будет сниться! Она закрывала глаза и с упоением представляла, как на заре распахнет окно и будет лицом ловить просыпающиеся солнечные лучи! Ах, разве есть большее счастье на земле?

Но пока она ещё в Баден-Бадене, и ей стоит набраться терпения. Кельнер принес заказанное пирожное, и Оля принялась за десерт. Сегодня она планировала совершить пешую прогулку к Старому замку, пока матушка предавалась дневному сну.

Прогулка удалась на славу, Оля получила истинное удовольствие от прекрасной погоды, помечтала, сидя на обломках скал, несколько раз скользнула ладошками по гладкому мху. Сегодня она напоминала себе маленькую девочку. Её забавляла возможность весело перепрыгивать с камня на камень и предаваться мечтаниям.

По возвращению в отель её ждал сюрприз. В комнате матушки суетились горничные, укладывая вещи по открытым сундукам. Оля застыла, от неожиданности её сердечко забилось сильнее.

–Маменька, что тут происходит?

Елена Петровна, которая стояла посреди комнаты, подперев бока, и раздавала указания, обернулась на голос дочери.

–Ох, милая, где ты была? Разве можно так долго гулять? Я уже начала волноваться!

–Я ходила к Старому замку….

–На улице прекрасная погода, я знаю, и ты не могла усидеть в гостинице! Но случилось нечто такое, что ты мне срочно понадобилась!

Лицо Елены Петровны раскраснелось, а такое происходило всегда, когда она сильно волновалась.

–Маменька, почему вы укладываете чемоданы? Я ничего не понимаю!