В ту пору иноки не решились на большое строительство. Земельные пожалования показались им слишком скудными для такой затеи, доходов с них оказалось достаточно лишь для того, чтобы поднять монастырь из пепла и угольев. А макарьевские часы названы в монастырской описи 1549 года, но не ясно, к какому зданию они крепились. Во всяком случае, ни к одному из церковных… Лишь Филиппу идея Макария запала в душу.

Но Макарий не оставлял старой надежды. Найдя в Филиппе единомышленника, он помог настоятелю.

Чем владел монастырь на исходе 40-х – в начале 50-х годов XVI века?

Земельным пожалованием, о котором уже говорилось, да церковкой на реке Вирме с прилежащими землями, да двумя клочками земли на Двине и на Суми, помимо самих Соловецких островов. Чтобы было понятно, насколько «богата» была Соловецкая обитель, стоит сказать: на всех землях монастыря вне Соловков жило лишь 43 человека. Они варили соль, косили сено и мололи зерно на водяных мельницах. На Соловках монахи располагали стадом в 30 лошадей, 25 коров, небольшим «флотом» из четырех лодий и 15 карбасов (крупных лодок). Братия варила соль, ловила рыбу и опять-таки молола зерно на трех водяных мельничках… но жила всё равно впроголодь. Если бы сотня постоянно недоедающих монахов, имея крайне скромные доходы, взялась возводить столь крупный архитектурный комплекс, как Успенский храм с пристройками, это грозило бы превратиться в чудовищный долгострой. На десятилетия…

Филипп начал собирать пожертвования на строительство Успенского храма еще в 1548 году или даже 1547-м – задолго до начала работ; он и сам сделал крупный вклад, не оставшись в стороне от общего дела; вложились, помимо братии, миряне – служилая знать, крестьяне, ремесленники. Игумену удалось получить деньги от 129 человек, всего 163 рубля с мелочью. Очень крупная по тем временам сумма, но для всего цикла строительных работ ее явно не хватало. Некоторые монахи на свои средства нанимали грузчиков и строителей, но и этого оказалось недостаточно.

Требовалась поддержка извне.

Ее оказал государь Иван IV. Или, вернее, монастырь получил ее от имени царя. Скорее всего, за соловчан ходатайствовал тот же Макарий, к тому времени ставший митрополитом Московским и всея Руси. Его заботливая рука дала братии невероятно много за весьма короткий срок.

Вот список земельных пожалований Соловецкому монастырю, совершенных во второй половине 40-х – середине 50-х годов XVI столетия:

волость Колежма с церковью святого Климента;

остров на реке Сумь с тремя дворами;

деревня при устье реки Сороки (приток Выга) с храмом Святой Троицы (здесь когда-то умер преподобный Савватий Соловецкий);

Сумская волость с 26 деревнями (!!!) и Никольской церковью;

село Пузырево с Никольской церковью (Бежецкий уезд){ Пузырево получено вкладом от И.В. Полева, важно тут другое: государь не одобрял уход земли из службы к монастырям, старался ограничить этот процесс, но вкладную Полева все-таки утвердил.}.

Прибавление невероятно большое! Оно во много раз превышает всё, чем владела братия при настоятеле Алексии. К тому же обитель получает крупные земельные вклады от частных лиц да еще прикупает соляные варницы, отдельные дворы и крупные участки пахотных земель. Теперь во владениях монастыря жили многие сотни, если не тысячи людей.

В обитель были отправлены драгоценные покровы на гробницу преподобных Зосимы и Савватия. В 1551 году игумену пожаловали драгоценное богослужебное одеяние из белой камки, шитое золотом и серебром, низанное жемчугом, украшенное яхонтами. Очевидно, тогда соловецкий настоятель ездил в Москву на Стоглавый собор; впредь Филиппу велено было выдавать из государевой казны «кормовые деньги», если он прибудет в столицу по монастырским делам.

Монастырь получил также с «большой земли» огромный колокол в 173,5 пуда весом. Его отлили и доставили иждивением князя А.И. Воротынского. К нему добавилось еще несколько колоколов меньшего размера.

Как видно, Филиппу пришлось открыть свое имя, и не только братии, но также властям церковным, да и светским. Федору Степановичу Колычеву, отпрыску аристократического рода, имевшему в столице надежные связи в виде родни, пошедшей в чины, гораздо легче было получать новые и новые пожалования для обители, нежели безвестному игумену Филиппу… По-видимому, в успехе его дел сказалось не только покровительство Макария, но и помощь влиятельных родственников. Лично Филипп ничего не получил и не мог получить из этого водопада пожалований. Не для себя он старался, но только для украшения обители.

Теперь у него было на что строить. Теперь у него было чем кормить братию.

В жизни монашеской окончание строительных работ и освящение Успенского храма были великим утешением для Филиппа. Смертельно устав после многолетних трудов, он чувствовал себя счастливым и благодарил Бога за такую милость. Дал же Господь ему переплыть бурное море от славного замысла до его исполнения! Удивительно! Иной человек дал бы себе отдохнуть от долгих усилий, умилился бы, омягчел душою. А игумен Филипп воспринял окончание столь большого дела всего лишь как предлог для того, чтобы заняться следующим. Первый шаг совершен, пора совершать второй…

Ход мыслей настоятеля Соловецкого приобрел следующее направление: в обители было три деревянных церкви; по милости Божьей, теперь деревянных две и одна каменная; так надо бы оставшиеся бревенчатые храмы упразднить, а на их месте поставить все каменные. По молитве братии один раз Господь помог, вот и будем уповать на Его помощь и впредь.

Замыслив превратить деревянный собор Соловецкой обители в каменный, Филипп решился на гораздо более масштабное предприятие, чем строительство Успенского храма с хозяйственными палатами. Он поделился этой идеей со всею общиной.

Житие в очень осторожных выражениях повествует о том, что произошло дальше: «Они же (братия. – Д.В.), слышавше, недоумением покровени быша, но не смеяху препяти{ Воспрепятствовать.} добраго его рачения. Тихо простирающе беседу, кротце глаголаху: “…О отче, недостатком в киновии сущее и оскудению велику… откуда имаше злато на воздвижение великия церкви?”». Братия привела игумену речение из Евангелия от Луки: Ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек, имеет ли он, что нужно для совершения ее, дабы, когда положит основание и не возможет совершить, все видящие не стали смеяться над ним (Лк. 14, 28–29).

Игумен, послушав мнение братии, настоял на своем: «Следует нам твердо уповать на Бога. Если Ему будет угодно это дело, мы будем получать бесчисленные подати от неоскудных Его сокровищ на воздвижение дома Святого имени Его». Что оставалось недовольным? Просить прощения. Слово наставника заставило их покориться – желали они того или нет. Раскола не произошло. Видно, большинство, поколебавшись, утвердилось в смирении, поскольку считало наставника человеком мудрым и чистым. Видно, замыслы его передались многим инокам соловецким. Видно, огонь его сердца согрел многие сердца.

Новая великая работа продлилась более восьми лет. Спасо-Преображенский собор начал строиться 27 мая 1558 года. А освятили его вскоре после отъезда Филиппа на митрополию в Москву – как сообщает Соловецкий летописец, «на Преображение Спасово», то есть в августе 1566 года. Старец Спиридон, отправившийся в Москву, порадовал Филиппа: «Отче, мечта твоя сбылась…»