— А еще есть суррогатное материнство, — произнес Авдеев, догнавший нас на повороте коридора.

Девушки дружно взглянули на Ивана Тимофеевича с таким отвращением, будто тот им нечто непристойное предложил. Впрочем, в благородном обществе такой способ размножения действительно не приветствовался — как раз по той причине, что мать ребенка традиционно должна участвовать в его вынашивании и рождении. Это на кормилицу переложить уход за младенцем можно, но выносить дитя супруга обязана сама.

— Если мать наследника не может позволить себе не работать, — вставила Салтыкова, — значит, она вышла не за того мужчину.

— Очень верно подмечено, — кивнула Морозова.

— Так и все-таки, когда помолвка, княжич? — настояла на своем Самойлова. — Мне ведь нужно готовиться заранее — платье сшить, украшения подобрать. Да и подарок из воздуха не достанешь.

Я повернулся к идущей рядом боярышне. Морозова сделала вид, будто разговор ее не касается.

— До конца первого курса вы все получите приглашения, — подвел я черту под разговором.

Идущая рядом со мной Виктория бросила на меня короткий взгляд и едва слышно вздохнула. Ей явно хотелось что-то сказать по этому поводу, но мы уже вошли в кабинет.

Преподаватель сидел за столом и был полностью погружен в свой монитор, так что мы свернули разговор и заняли свои места.

А там и звонок прозвенел. Занятие тянулось со скоростью сонной мухи. Однако я все равно слушал преподавателя и в результате подметил для себя пару моментов, в которых стоило копнуть глубже для собственного развития. Но все равно звонку обрадовался ничуть не меньше, чем Рогожин, откровенно тяготящийся учебой в ЦГУ.

— Дмитрий, — наклонилась ко мне Виктория, когда преподаватель покинул кабинет. — Не откажете мне в личном разговоре?

Краем глаза я заметил, как улыбается Самойлова. Интересно, не играет ли Екатерина Юрьевна на каком-нибудь тотализаторе, о котором я не знаю? Уж очень активно она продвигает тему нашей помолвки.

— Разумеется, Виктория, — склонил голову я, отключая рабочее место. — Совместим с обедом?

— Я не возражаю, — улыбнулась девушка. — К тому же у нас обоих это было последнее занятие, и мне нужно будет в лабораторию. Нужно помочь освоиться нашим девушкам.

Я кивнул и, предложив боярышне руку, повел ее в столовую. Остальная группа, поняв, что мы отделяемся, не спешила нас догнать. Но до тех самых пор, пока мы не сели за свободный столик с подносами еды, мы оба сохраняли вежливое молчание.

— Я поставлю защитный барьер от прослушивания, — предупредил я, и вокруг нас задрожал воздух, обозначая границы небольшой сферы. — Теперь можете говорить свободно, Виктория, нас никто не подслушает.

Морозова улыбнулась, поправляя прядь волос, после чего подняла на меня взгляд.

— Я хотела бы извиниться за то, что случилось на нашем свидании, — произнесла она. — Появление Василия Емельяновича очень сильно на меня повлияло, и я поддалась чувствам.

— Вам не за что извиняться, Виктория, — заверил я, осторожно взяв ее за руку. — Если, конечно, я сейчас не узнаю, что у вас остались к великому княжичу какие-то чувства, и вы решили отказать мне по этой причине.

Она покачала головой, а я почувствовал, как падает температура ее ладони. Девушка едва сдержала собственный дар от вспышки гнева. Надо же, а я ведь уже почти счел ее холодной и рассудительной.

— Незадолго до того, как отец был обвинен в измене, Василий Емельянович действительно делал мне недвусмысленные намеки, — проговорила Виктория. — Но ни тогда, ни сейчас он не был тем, кого бы я хотела видеть даже просто стоящим рядом с собой, не то что делить с ним одну постель.

Я улыбнулся, поглаживая ее медленно теплеющую руку.

— В таком случае вам не о чем переживать. Мне дали слово, что великий княжич Невский больше даже думать не станет о вас, — сказал я негромко. — А если я узнаю, что он продолжает строить какие-то планы относительно вас, я просто убью его.

Морозова взглянула на меня с удивлением.

— Дмитрий, вы…

— Драконы очень не любят, когда покушаются на их принцесс, — сказал я, снова улыбнувшись. — Надеюсь, вы скоро закончите обдумывать мое предложение и дадите свой положительный ответ. А до тех пор помните, что я обещал вас оберегать, Виктория. И слово свое я держу.

«Монстр» замер на стоянке, и ко мне направилась пара дежурных гвардейцев Кремля. На этот раз мы приехали к другому крыльцу, здешние двери в рабочие помещения сердца страны были куда менее приметны. Зато и людей здесь было больше. Они ходили по коридорам, хлопали дверьми кабинетов и вообще создавали видимость кипучей деятельности. Не знаю, насколько эффективно, но смотрелось убедительно.

— Княжич, ждите здесь, — объявил сотрудник, встретивший меня в очередной комнате.

Охрана сюда уже не пошла, но под потолком я видел камеру, а гвардейцев в коридорах хватало — смогут войти быстро. Так что без присмотра меня не оставили. Наверняка наблюдение велось еще из нескольких точек, которые простым взглядом не обнаружишь. Камера была больше намеком — за вами наблюдают, ведите себя пристойно. Во всяком случае, иной причины выставлять ее напоказ я не видел.

Два дивана, окно во внутренний двор, пара дверей — в одну меня ввели, в другую следовало войти вслед за сотрудником Кремля, когда он вернется. Устроившись на мягком сидении, я вооружился телефоном и, проверив состояние биржи, переслал Кристине несколько бумаг, с которыми сегодня стоило поработать. Особой прибыли там не ожидалось, но копейка рубль бережет. По моим скромным оценкам порядка сотни тысяч за день на нескольких бумагах заработать можно.

Дверь, наконец, открылась, и я поднялся навстречу сотруднику. Он кивнул мне и, придержав створку, вежливо дождался, пока я не пройду в следующее помещение, после чего закрыл за мной. Сам работник Кремля остался в комнате ожидания.

Зал с выкрашенными в светло-зеленый цвет стенами был достаточно большим, по центру разместился длинный стол с пустыми сейчас креслами. Не узнать переговорный кабинет, откуда часто вели трансляции совета клана Рюриковичей, было невозможно. Обычно вдоль стен располагались журналисты в огромном количестве, но сейчас я был единственным, кто находился в зале, а потому пространство казалось огромным.

Немного постояв у закрывшихся дверей, я прошел вдоль стола. На каждом кресле имелись золотые пластинки с указанием, какой конкретно род здесь должен сидеть, причем не по землям, а именно по фамилиям. Но уже сейчас в глаза бросалось, что сидений больше, чем существующих членов клана. Встречались такие надписи на табличках, о которых я даже не слышал в современном мире, но помнил из учебников истории.

Двойные двери раскрылись с громким щелчком, и я обернулся к ним. Сотрудник Кремля, открывший путь государю, отошел в сторону, пропуская Михаила II и шедших за ним Рюриковичей. Этот факт меня не порадовал — мне однозначно не место на совете клана, не хватало еще, чтобы царь объявил меня цесаревичем, проблем же не оберешься.