Она недоуменно вытаращилась на меня и сказала:

— Потому что нормальная женщина в момент депрессии должна быстренько менять свою внешность. Я прочла это в женском журнале.

— Вот уж нашла, где искать советы! — фыркнула я.

— А где мне их искать? — поинтересовалась моя подруга, которая, сама того не ведая, только что распростилась со спокойной жизнью, превратившись в потенциальную жертву маньяка. — У твоего Вийона, что ли?

— Элька, твой поступок был самым несвоевременным, — сказала я. — Давай перекрасимся!

— Вот уж никогда не думала, что ты такая занудная вредина, — фыркнула Эльвира. — Значит, только тебе можно быть рыжей, а остальным нет?

— В свете последних уголовных хроник вообще никому нежелательно быть таковыми, — вздохнула я. — Ты что, не смотришь телевизор?

— Вот уж чего я там не смотрю, так это новости, рекламу и уголовную хронику, — сообщила мне Эльвира. — Потому что в рекламе все с глупыми глазами, а в новостях и этой твоей хронике — со страшными. Правда, последнее время они и в рекламе пытаются испугать насмерть… Как в этой жуткой порнухе про дозиметры! Такой загробный голос — вы не знаете, в какой квартире живете, вы не знаете, какие фрукты вы едите… Купите наш дозиметр, чтобы все это знать! А куда я денусь из своей радиоактивной квартиры? Мне что, веселее, что ли, станет жить, когда я все узнаю?

— Умножающий знание умножает скорбь, — вздохнув, согласилась я.

— Так что я не знаю, почему нормальной женщине нельзя перекраситься в рыжий цвет и почему я должна узнать об этом из криминальной хроники… Это что, теперь преследуется законом?

— Да нет, — сказала я.

— Тогда объясняй! А то ты сказала «а», а остальное я должна додумывать собственными силами. У меня после поисков удачной партии их совсем не осталось!

— А если ты напугаешься?

— Я?!

Она даже подпрыгнула от возмущения.

— Данич, ты меня за несколько мгновений нашего общения уже умудрилась столько раз обидеть, что я тебя, кажется, сейчас стукну по твоей чересчур умной башке! Как же тебе не стыдно, кикимора ты болотная?

— Предположим, тебе просто не идет рыжий цвет, — наврала я.

Рыжие волосы шли Эльвире куда больше, чем мне.

— Сейчас прольется чья-то кровь, — мрачно и многообещающе ухмыльнулась Эльвира. — Сдается мне, это будет именно твоя кровь, детка…

Пропустив угрозу мимо ушей, я задумалась, как бы ей преподнести всю эту смурь под удобоваримым соусом. Чтобы она не напугалась до смерти, но и не хмыкнула пренебрежительно.

Зная свою подругу, я могла ожидать как первой реакции, так и второй.

— Ну, ладно, слушай, если тебе так это интересно, — вздохнула я.

— Да это мне неинтересно, просто аргументируй свое негативное отношение к моему новому цвету волос! Может, ты боишься, что теперь Пенс прельстится моей красотой?

— Господи, Элька! При чем тут вообще Пенс?! Дело не в Пенсе.

Я вздохнула, оглядев ее с сожалением.

— Дело в этом чертовом маньяке, — решительно выпалила я.

* * *

— Боже ты мой! — сказала Эльвира, закатывая глаза, когда я описала ей все зверства и кошмары. — Знаешь, Сашка, чего вам всем отчаянно не хватает?

— Кому вам?

— Тем, кто связан с преступными элементами. Вам не хватает свободы дыхания. Вы погрязли в мутной луже и ни о чем другом просто думать не в состоянии. Она встала. Гордо тряхнула своими волосами и сообщила:

— Могу тебе сказать, что теперь-то я уж точно и не подумаю перекрашиваться…

— Элька! — вскричала я. — Ты что, не поняла ничего?

— Почему же? Поняла! Но ни один маниакальный придурок не смеет меня запугивать! Я делаю то, что хочу, я живу так, как хочу, а на этого урода… Сашка, прекрати смотреть на меня такими нудными глазами! Тебе-то уж это точно не идет! Пошло бы твоему Ларикову или Ванцову, но не тебе!

— Ты просто не видела фотографии, — вздохнула я.

— Может быть, — кивнула она. — Но за меня ты можешь не беспокоиться, я справлюсь…

Дверь хлопнула.

— Тихо, это мама! — сказала я.

— О чем это вы тут секретничаете? — поинтересовалась мама, возникая на пороге. Из-за ее спины выросла фигура Пенса. Что-то мой рыцарь так сегодня запоздал?

Он поставил тяжеленные сумки и, подойдя, чмокнул нас с Эльвирой по очереди в щеки.

— Тебе идет, — бросил он Эльвире.

— Так о чем тут шли тайные беседы? — не отставала мама.

— Да так, — поморщилась Эльвира. — О маньяках разных там… О чем еще могут говорить молоденькие девицы?

* * *

Вечер пролетел незаметно. Так было жалко ложиться спать, потому что ведь не знаешь, когда тебе еще улыбнется такое счастье — свободный вечерок!

Однако время уже неумолимо близилось к ночи.

— Сережка, проводишь Эльвиру? — попросила я.

Эльвира едва заметно усмехнулась.

— Мы же договорились, Данич!

— А что такого? — возмутилась мама. — Саша права, нечего разгуливать одной по ночам!

— Кстати, я завтра свободен, — сказал мой покорный друг. — Так что, если я тебе буду нужен…

Я задумалась.

— Знаешь, Сережка, пожалуй, да… Все, правда, зависит от Ларикова. Но есть одно дело, и мне не обойтись там без твоей помощи.

— Могла бы меня взять с собой, — пробормотала Эльвира. — Вредная ты, Данич!

— Ага, — кивнула я. — Вот вдвоем мы с тобой точно привлечем внимание этого дурацкого маньяка!

— И поймаем его, — меланхолично протянула Эльвира.

— Скорее он нас, — скептически усмехнулась я.

— Так завтра я прихожу к тебе с утра? — уточнил Пенс.

— Давай, — кивнула я.

Они ушли, мы остались с мамой одни.

— До чего у нас с тобой мало времени для общения! — сказала я.

— Поэтому нам и бывает хорошо, — философски заметила мама, разливая чай.

И в этот момент, конечно, начал трезвонить вредный до безобразия телефон.

— Ну почему он всегда вторгается в нашу жизнь? — простонала я.

Подняв трубку, я услышала голос Ларикова:

— Сашенька?

— Ну, конечно, — ответила я. — Кто тут еще может быть?

— Сашенька, только что звонила Рита.

— Она одумалась?

— Нет, Саша. Все куда серьезнее. Лиза найдена убитой. Так что…

О черт!

Договаривать было уже не нужно.

Вот так всегда — безобидное на первый взгляд дело оказывается сундуком с потайным дном!