«Перед премьерой «Золушки» театр накалился добела, — вспоминает Плисецкая. — Музыка, зазвучавшая на планете впервые, была непривычна. Оркестранты то ли от лености, то ли от испорченности марксистскими догмами — что искусство принадлежит народу, — почти взбунтовались против Прокофьева. И раньше его партитуры упрощали и переоркестровывали в стенах нашего театра. Хрестоматийный пример, теперь уже помещаемый в каждом музыкальном учебнике, — «Ромео», переоркестрованный музыкантом оркестра Борисом Погребовым на потребу косным и глухим танцорам. Громче, громче, мы ничего не слышим, почему так тихо — верещали они со сцены. Прокофьев ходил на все репетиции и, двигая желваками, интеллигентно молчал. Мне его жалко было. Нелегко, наверное, это все вынести. Мне же «Золушка» пришлась по душе».

Сюжет сказки о Золушке, наверное, помнят все. Начинался балет сценой, в которой злая мачеха и две ее дочери Худышка и Кубышка примеряют шаль. Во многих постановках их роли исполняли мужчины, чтобы нехорошие героини выглядели некрасивыми. Появляется Золушка. Она с грустью вспоминает свою умершую мать, но на нее никто не обращает внимания, даже отец. В дом приходит нищенка. Сестры гонят ее, но Золушка тайком приглашает старушку отдохнуть и угощает ее.

Мачеха и сестры готовятся к отъезду на королевский бал и примеряют новые наряды. Учитель танцев дает неуклюжим сестрам последний перед балом урок. Наконец мачеха и сестры уезжают. Золушка остается одна. Она танцует в одиночестве, воображая себя на балу. Возвращается нищенка. Внезапно она преображается — это фея, которая наградит Золушку за ее доброе сердце. С помощью фей времен года Золушка снаряжается на бал. Единственное условие — в полночь она должна оттуда уйти. Далее — по сказке.

В той первой постановке Плисецкая танцевала отнюдь не главную героиню, а маленькую сольную партию феи Осени, но она принесла ей новый успех и популярность.

Плисецкой дали новую роль — на этот раз главную. Это была «Раймонда» — балет композитора Александра Глазунова, на либретто романистки Лидии Пашковой, урожденной княжны Глинской. Сюжет она позаимствовала из легенд о рыцарях и крестовых походах, сильно исказив реальные исторические события. Большой возобновил старую постановку — еще Мариуса Петипа.

Рыцарь Жан де Бриенн прощается со своей невестой Раймондой, проживающей в замке своей тетки графини Сибиллы де Дорис, — он должен отправиться в крестовый поход. Ночью Раймонде видится призрак Белой дамы — покровительницы замка. Эта Белая дама, словно предостерегая, показывает девице незнакомого арабского рыцаря. Вскоре в замке разворачивается большой праздник — именины Раймонды. Среди множества гостей девушка узнает страшного рыцаря из своего ночного кошмара, это Абдерахман. Он хочет любви прекрасной Раймонды, но та отвергает его. Тогда хитрый и коварный Абдерахман решает похитить прекрасную Раймонду. Однако его злостным планам не суждено сбыться: из крестового похода возвращаются благородные рыцари во главе с королем Андреем, а среди них — Жан де Бриенн, который побеждает Абдерахмана и женится на Раймонде. В замке снова праздник.

Первое представление состоялось в Петербурге в Мариинке в 1898 году. Новый балет так понравился публике, что Глазунову преподнесли лавровый венок. Через два года Александр Алексеевич Горский и Иван Николаевич Хлюстин повторили «Раймонду» в Москве в Большом театре по хореографии Петипа. Затем его ставили балетмейстеры Горский, Ваганова, Вайнонен, Нуриев. В 1945 году по первичному либретто осуществил постановку в московском Большом театре балетмейстер Леонид Михайлович Лавровский.

Постановка эта прошла шумно, с редким для непремьерного спектакля успехом. И в этом была немалая заслуга Майи Плисецкой! Журнал «Огонек» опубликовал семь фотографий Плисецкой в балетных позах из Раймонды вкупе с заметкой о появлении новой талантливой балерины в труппе Большого театра. Майя была по-детски счастлива! Ей стали приходить письма от поклонников с предложениями руки и сердца, признаниями в любви.

Впрочем, у этого успеха была и оборотная сторона: солистка Большого театра — дочь изменника Родины? Балериной заинтересовались компетентные органы. В ее доме начали появляться странные «поклонники», под видом уборки они копались в ее вещах, выспрашивали Майю о политике, о ее отце, о матери. А потом исчезали бесследно.

Теперь уже никто не сомневался, что спустя некоторое время Плисецкая будет примой. «Актрисой идеи» называли ее. А еще называли «балериной-стихией». Известный французский балетный критик Андре Филипп Эрсен характеризовал Плисецкую при помощи всего трех слов: «гений, мужество и авангард».

Да — природа наградила балерину уникальными способностями, такими, как большой шаг, высокий прыжок, бесподобное вращение, необычайно острое чувство музыки, неиссякаемая энергия и бурный артистический темперамент.

Стоило бы ей только пожелать, и от поклонников не было бы отбоя, ведь природа наградила Плисецкую утонченной аристократической красотой. Но Майе было не до личной жизни с ее развлечениями. У нее практически не было свободного времени, все уходило на репетиции и выступления.

Нет, «монахиней» Майя Плисецкая не была. Красивая умная молодая женщина привлекала мужчин, в нее многие влюблялись, за ней ухаживали. Порой и она сама отвечала взаимностью. Однажды балерина даже вышла замуж — за своего партнера по «Лебединому» латыша Мариса Лиепу — блестящего, необыкновенного танцовщика, которым она искренне восхищалась. Но очень скоро эти два трудоголика выяснили, что обманулись, попытавшись перенести в реальную жизнь чувства своих сценических персонажей. И разошлись. «Они были идеальными партнерами и, поженившись, видимо, решили, что будут идеальной парой. Но не сошлись характерами.» — так объясняла этот эпизод из биографии отца его дочь Мария Лиепа. Брак этот был столь недолгим, что кто-то пустил «утку»: мол, Плисецкая расписалась с Лиепой, чтобы добиться выезда за границу в Будапешт. Иначе ее КГБ не выпускало.

Однако существовала чуть ли не традиция российской знати: иметь любовницу балерину. Почтеннейшая публика, приходя на балет, первым делом смотрела не на сцену, а отмечала, кто сидит в императорской ложе. Чем ближе сидящий был к трону, тем выше был рейтинг балерины. А уж роман с балериной мог только украсить биографию молодого человека.

Советские чиновники эту традицию продолжили, подчас опускаясь до самого откровенного насилия. Бывало и так, что за примой после спектакля приезжала черная «эмка» с вежливым, но настойчивым шофером, который отвозил любимицу миллионов к одному из этих не в меру страстных поклонников, даже не объясняя, чьего внимания она удостоилась.

«Ведь не скажешь же «нет»», — вздыхала уже в старости одна из примадонн, вспоминая свою молодость и ухаживания Вождя.

Любовницей Сталина считали талантливейшую Марину Семенову, ученицу Агриппины Вагановой. В 1938 году арестовали и расстреляли ее мужа-дипломата, посла Льва Карахана, а ее саму держали под домашним арестом. Лишь ценой огромного унижения талантливой балерине удалось вернуть себе свободу и сцену.

«При близком рассмотрении она являла собой довольно пышнотелую, с маленькой, складно посаженной головкой, сильным торсом женщину времен крепостного театра Параши Жемчуговой, — такой запомнила Марину Семенову Майя Плисецкая. — Танцевала она ослепительно. Стальные ладные ножищи, безукоризненно выученные Вагановой, крутили, держали, вертели ее лепное тело на славу. Много позже Семенова как-то спросила у меня: «Ты замечала когда-нибудь, что у меня нет плие и коротковаты руки?» Я удивилась. «Это работа Агриппины». Танец — вот что интересовало молодую Плисецкую, другие же в первую очередь обращали внимание на бриллиантовые серьги Семеновой, на роскошное меховое боа.