Перенеся все коробки на крыльцо, мы с отцом наконец прошли в наш новый дом. В Лондоне наше жилье было не таким уж большим из-за высокой стоимости, но здесь для нас было полно места. Три спальни, огромная гостиная и такая же кухня, широкий дощатый коридор, аккуратная лестница на второй этаж и, самое главное, не в пример лондонским – большие светлые окна, выходящие прямо в сад, а не на какую-нибудь стройку. Уютно, тихо и… очень одиноко. Все мои друзья остались в столице. Хотя… После того как со мной стали происходить странные вещи, все начали сторониться меня. И я их понимаю.

Ночью меня тоже мучают кошмары – последний из них был о моем несуществующем мече, который я вдруг стал искать по всему дому, постоянно повторяя, что если не найду его, то не смогу защитить нас от разбойников. Не хочу больше пугать отца. Он до сих пор не уверен в том, правильное ли решение принял, увезя меня так далеко от родного города. И я не хочу его разочаровывать. Пусть думает, что мне стало легче.

И действительно, так и происходило. До самой ночи мы оба вели себя как самая обычная семья. Никаких «видений» с моей стороны. Просто спокойный вечер с разбором наших вещей, потом долгие разговоры за чаем, планы на дальнейшую жизнь и пожелания друг другу спокойной ночи.

Только вот правда ли такой она будет? Я поднялся в свою новую комнату, оглядел пустые шкафы, кучу коробок и здраво рассудил, что начну расставлять вещи завтра, а сегодня просто отдохну после дороги. Интересно, слышен ли отсюда океан? Ведь до него всего ничего – пару остановок на автобусе.

– Слышно! – воскликнул я.

– Шу-у-х, бу-у-ум, шу-у-ух, бу-у-ум, – повторяла вновь и вновь Атлантика, лаская берег своими мощными волнами.

В Мэне был всего один пляж, да и тот небольшой, как я успел узнать из путеводителя, остальное пространство берега занимали отвесные скалы. Правда, раньше здесь была самая настоящая огромная каменная арка, одним концом держащаяся за берег, а другим уходящая глубоко в океанские воды. Но в прошлом году арка была разрушена прошедшим по всей Англии ураганом. И Мэн окончательно стал никому не нужным городом на самом краю земли.

Разлегшись на большой кованой кровати, я стал изучать потолок – ничего необычного, только паук спокойно сидит в углу около шторы. Вот ведь… Не думал, что стоит мне коснуться подушки – и я сразу захочу спать… Да, вот сейчас возьму и усну, и никакие кошмары не придут ко мне. Они просто не посмеют… нарушить безмятежность… этого города.

– Камни… Должен отдать… Ей… Должен спасти… Должен…

– На-а-атан… – раздавался тихий мужской голос где-то в темноте.

– Нет…

– Натан! Не потеряй свою силу! – вдруг закричал он.

– Нет…

– Береги ее! – продолжал незнакомый мужчина.

– Нет! – отвечал я.

– Береги… – голос вновь стал отдаляться, превращаясь в источник света. Он становился все ярче и ярче, пока из него не стал просачиваться самый настоящий огонь. Всепожирающее пламя было словно из пасти огромного дракона, пытавшегося меня убить. Нет, не подходи ко мне! Нет! Драконов не существует!

– Натан…

– Джонатан! Да проснись же ты! – кричал отец, тряся меня за плечи.

– Драконов не существует! – лихорадочно повторял я.

– Конечно, не существует. Ты что? – отец обнял меня, пытаясь вернуть в реальность.

– Прости… – наконец понял, где я и что опять произошло.

Папа ничего не ответил, лишь отстранился, опустил голову и закрыл глаза. Могу понять, как он был расстроен. Надеялся ведь, что смена обстановки поможет мне, но…

– Послушай, это ведь просто сон. Плохой сон. С кем не бывает?

– Да, Нэт, да. Просто сон. Спи. И я пойду, – он поднялся с моей кровати, стараясь не смотреть мне в глаза, и тихо пошел к себе на первый этаж. Я слушал его удаляющиеся шаги и чуть не расплакался. Еще даже не рассвело. Глубокая ночь. А я… Какие еще драконы? Какие камни? Какую силу я должен беречь? Надоело!

В очередной раз признав свою беспомощность, я попытался вновь заснуть. Но на этот раз ничего не выходило. Я ворочался с боку на бок, пытаясь забыться. Бесполезно. К тому же под окном стала жалобно мяукать кошка. Пришлось встать и выглянуть на улицу.

– Кс-кс-кс, – позвал я.

Но больше мне никто не ответил: на улице, не считая шума океана, было тихо-тихо.

– М-да, а в Лондоне сейчас вовсю кипела бы жизнь, – сказал я сам себе.

До недавнего времени мне нравилось возвращаться домой почти к восходу солнца, зависать в барах, слушать громкую музыку, писать стихи, читать их самым красивым девушкам в группе, кататься с «друзьями» на машине… Вот это и есть моя прошлая жизнь, а не то, что я вижу во снах. Вернусь ли я когда-нибудь в Лондон или просижу до конца дней на отшибе земли? Где-то далеко вдруг закукарекал петух.

– Деревня… – хмыкнул я.

В любом случае я чертовски рад отправиться снова в университет. Несколько раз отец спрашивал, а не пойти ли мне в спецшколу? Но я твердо ему ответил, что среди «психов» я буду чувствовать себя только хуже. И это было правдой. Да, у меня бывает не все в порядке с головой, но я уверен, что смогу справиться с этим. Наверное… Во всяком случае, я должен попытаться. Ладно, так уж и быть, завтра же отправлюсь к этому доку.

До самого утра я так и не смог уснуть и решил заняться делом: разобрал все коробки и расставил по комнате свои вещи – начиная от большой коллекции книг и заканчивая разнообразной одеждой. Лишь рваные джинсы и тому подобную клубную одежду так и не достал – незачем она мне в Мэне.

– Ого, ты когда успел? – в дверях появился отец.

– Да вот не спалось, – уклончиво ответил я, не желая вспоминать о ночном инциденте.

– Молодец! А теперь пошли завтракать.

– Ну, пап, сегодня же была моя очередь готовить, – возразил я, отправляясь за отцом.

– Да мне тоже… – он сделал паузу и продолжил, – не спалось.

Папа уже был в своем фирменном дорогом синем пиджаке и в подаренном мамой галстуке, коричневые ботинки начистил до блеска – готовился к встрече со своим новым шефом на работе. Старый бейджик с именем Дэвид[10] Лайтмен отец тоже зачем-то прикрепил к пиджаку.

Пройдя на кухню, я мельком успел заглянуть в гостиную и увидел, что на камине появилась мамина фотография в белой рамке, а рядом с ней и остальная наша родня. Уезжая из Лондона, мы ни с кем не прощались, потому что, собственно, уже не было с кем. Мы с отцом остались