которого установили железную ржаво-синего цвета бочку, — иди в душ, а мы тебя здесь подождем, без тебя за стол не сядем.

— А если левша?

— Что что? — Солдат уже обернувшийся к своим товарищам снова посмотрел на Семена.

— А если бы я был левша? — Еще раз спросил Семен, хотя уже знал ответ.

— Ну, если бы ты был левшой, то тебя бы расстреляли, — так же добродушно улыбаясь ответил солдат и снова повернулся к своим товарищам.

— У них нет столов. Так что, за стол мы с тобой не сядем, — тихо сказал Семен и медленно пошел в сторону сарая с бочкой.

Следующие две недели стали для Семена настоящим адом. Шестерка солдат оказалась западными наемниками, помогающими моджахедам в войне против советских войск. Две недели Семена склоняли к сотрудничеству, к переходу на запад, к публичным выступлениям, осуждающим советскую агрессию против свободы Афганистана. Правая рука нужна была для того, чтобы он мог писать письма и их можно было бы идентифицировать по почерку. А вот левая рука им была не нужна…

В отличии от афганского муллы, эти спецы действовали не грязными плоскогубцами и щепочками, а стерильными стальными скальпелями и иголками. Разумеется, анестезии не было ни там, ни там.

От боли Семен стал совершенно седым. Пальцы на левой руке за две недели отрезали. По кусочку. Буквально по сантиметру. Каждый день Семена выволакивали из ямы, привязывали кожаными ремнями к деревянному креслу и «беседовали». После бесед раны обрабатывали антисептиками и бросали его обратно в зиндан. Иногда Семену приходила мысль размотать перевязки и измазать раны землей, чтобы получить заражение и умереть. Вот только это был бы побег. А он не мог сбежать. Для него этот зиндан был его полем боя. Иногда, в короткие минуты забытья, когда боль переходила некий порог и становилась уже не чем-то выкручивающим мышцы и взрывающим мозг, а просто фоном, постоянным фоном его существования, иногда в такие минуты Семен начинал видеть своего отца, прошедшего всю войну и написавшего на стенах Рейхстага «Здесь были кубанские казаки». Тогда же, распластавшись на глиняном полу афганской ямы и глядя через деревянную решетку на такие близкие звезды, летчик и коммунист Семен Титов поверил в Бога и тихим шёпотом произнес свою первую молитву. Он не просил у Бога ни свободы, ни смерти, ни мести своим мучителям. Он просил Всевышнего дать ему силы вынести это испытание и не предать. Не предать своего отца, деда, своих сыновей и свою жену. Семен знал, если он согласится на предложение, он уже никогда не сможет смотреть в глаза своим родным, ушедшим и живым.

А потом была ночь и взрывы, и крики афганцев. Взрывом с зиндана смело деревянную решетку и Семена присыпало комьями глины и песком. Но даже без решетки выбраться наверх по вертикальным стенам Семен не смог. Несколько часов он пытался осыпать землю и таким образом выбраться на поверхность. Но смог набить только холмик с пол метра высотой. Так на этом холмике его и сморил тяжелый сон.

А когда рассвело, Семен проснулся от русского мата, который слышался сверху. Одновременно плача и смеясь Семен начал кричать и вот на фоне голубого неба появилась лопоухая голова в песочной панаме с красной звездой.

Глава 3

Я пристегнут к не знакомой мне блондинке в подсобке бара, мне в живот смотрит пистолет. Скоро мой тридцать седьмой день рождения. Скучно.

— Итак, кто ты такой, Максим? — Тот мужик, который был повыше явно лидировал в их дуэте. — Я вижу, что ты слишком спокоен для случайного прохожего, так посторонний человек себя под дулом пистолета не ведет. Поэтому пожалуйста, из уважения к моему интеллекту, не говори, что ты просто случайно зашел выпить кофе с тортиком.

— С пирогом, у них тут чудесный пирог с вишней. Не сами готовят, шеф-повар приходит к двум, сейчас только Галя на хозяйстве, пирог они из пекарни получают. С кофе — уммм, просто изумительно, очень рекомендую, — говоря это я с откровенной ухмылкой смотрел на высокого в сером костюме, — вот видишь, я не говорю того, что ты просишь не говорить.

— Максим, я вижу, что ты не глупый человек, подумай, какой смысл тебе меня злить?

— Он и правда тут ни при чем, я его впервые вижу, он просто хотел со мной познакомиться, хотел ко мне за столик присесть, — моя соседка проговорила это даже не поднимая голову. — Давайте уже или застрелите его, или прогоните. И будем разговаривать.

— Оооо, Ирина Николаевна, а вот теперь я тем более уверен, что Максим тут совершенно при чем. Прям таки по макушку при чем. Я знаете ли, ваше дело та почитал, вы та еще, шпионка, Мата Хари, или как вас там ваш хозяин называет, я вот в ваших фамилиях запутался если честно. Но чтобы вы, интеллигентная барышня, так рекомендовали застрелить человека, ну право, грубо.

— Товарищи, — я быстро посмотрел на всех троих, — я бы рад с вами тут посидеть полялякать, да вот времени правда в обрез. Давайте, вы сэкономите себе трудочасы и мы разойдемся? А я со своей стороны обещаю рассказать друзьям, как чуть не обделался, попав в лапы к настоящим бандитам.

Я все еще был на сто процентов уверен, что это очередная глупая инициатива одного из моих друзей. Это явные актеры, ну максимум, нанятые для сценки полицейские. Будь они и вправду на службе, пристегнуть правую руку женщины и левую мужчины? При том, что мужчина наверняка более опасен? Ну нет, даже самый не опытный полицейский надел бы наручники наоборот. Спрашивать имя нанимателя, чтобы пообщаться с этим моим «другом» я не стал. Все равно им, актерам, оно не известно. У них наверняка есть руководитель, который и организовывает такие квесты.

Усмешка Ирины и злобный взгляд высокого мне очень не понравились. Но еще больше мне не понравилось то, что низкий мужик зашел ко мне за спину и положил руку мне на плечо. Стоящий человек может легко контролировать сидящего перед собой. А учитывая, что одна моя рука была пристегнута наручником к руке женщины, моя свобода действий стала очень ограниченной.

Правой рукой синий костюм залез ко мне во внутренние карманы пиджака, сначала в левый, пустой, потом в правый. Я ношу документы только в правом кармане, привычка осталась еще со студенческих времен, когда я ездил в общественном транспорте. Все карманники настроены на работу с правшами, ведь их больше. Поэтому они тренируются вытаскивать вещи из левых карманов, в которых большинству