– Знаю, что стилтон – это король английских сыров, но никогда его не пробовала.

– А еще рекомендую, – с видом знатока продолжала Лиза, – дуврский морской язык. Здесь его готовят на гриле и подают с лимоном, шпинатом и молодым картофелем. Неплох также ростбиф с хреном.

– Звучит очень аппетитно. А что лучше взять на десерт? – спросила я, предвкушая отличный ужин.

– На десерт возьмем пудинг с фруктами, – предложила Лиза и подозвала официанта.

Пока она делала заказ, я рассматривала картину в багетной раме.

Сидишь у камина и пьешь чай с молоком как настоящая леди…

– Здесь уютно! Хорошо, что ты назначила встречу именно здесь, – я хотела подбодрить Лизу, потому что ее печальное настроение меня огорчало. – И картина такая романтичная! Два человека стремятся друг к другу, чтобы обрести вечную любовь.

Лиза в раздумье разглаживала шелковую салфетку и лишь вскользь взглянула на картину.

– Мне кажется, что на этой картине каждый сам по себе.

Потом после долгой паузы она спросила:

– Ты веришь, что ваша любовь продлится вечно?

Оторвав взгляд от картины, я весело ответила:

– Раньше я об этом не думала, но когда ты спросила, могу сказать, что да.

– Хочу тебя предупредить как старшая подруга. Ты вот такая восторженная, вся на эмоциях…

Она налила себе в стакан ледяной воды из запотевшей бутылки, сделала маленький глоток и продолжила:

– Так вот. Я считаю своим долгом сказать тебе, что все это пройдет.

– Что именно пройдет? – уточнила я все тем же радостным тоном.

– Любовь пройдет. Да-да. Просто исчезнет. Растворится в тумане.

Я посмотрела на откуда-то взявшиеся жесткие складки в уголках ее губ и постаралась сменить тему разговора:

– Кстати, мы здесь уже целую неделю, а я еще не видела знаменитые лондонские туманы. Помнишь, как мы мечтали затеряться в туманах лондонских улиц!

Какая романтичная картина…

– Считай, что тебе повезло. Туманы – это ядовитый смог, который свел в могилу не одну тысячу людей, – Лиза старалась вернуть меня на землю. – Тяжелые туманы в Лондоне – из-за огромного количества сажи, вылетающей из печных и каминных труб.

– Но сейчас они уже совсем не вредные, ведь каминов осталось совсем мало. Я говорю про туманы, которые окутывают Лондон романтической дымкой. Ты замечала?

Она пожала плечами:

– Не обращала внимания.

– Мне кажется, что лондонские туманы – особенные. Они обязательно скрывают за серебристой завесой необыкновенные и загадочные истории. На лондонских улицах, затянутых туманом, виднеются клетчатое кепи Холмса и котелок Ватсона, слышны шаги Крошки Доррит и Человека-невидимки… Помнишь, Уайльд писал, что таинственную прелесть лондонского тумана понимают лишь поэты и живописцы? Здесь все теряет свои четкие очертания, и вполне привычные, не идеальные вещи можно увидеть другими глазами – будто они материализовались из мечты…

– Пройдет совсем немного времени, – резко прервала меня Лиза, – наступят будни – и растворится волшебство, пропадет таинственность. Вокруг тебя будут кружиться не мечты, а сожаления о том, что все уже позади. А из тумана появится разве что Джек-Потрошитель, – горько усмехнулась Лиза и принялась за ароматный суп так буднично, словно ей подали простую воду.

Мы здесь уже целую неделю, а я еще не видела знаменитые лондонские туманы…

– Тебя обижает муж? – спросила я осторожно.

– Обижает? Нет, все гораздо хуже, – произнесла она, вглядываясь в глубину зала. – Я ему стала совсем безразлична: он не поздравляет меня с праздниками, даже про мой день рождения забывает. Не помню уже, когда мы вместе ходили в ресторан или ездили в отпуск, потому что, как правило, в последний момент у него возникают неотложные дела на работе.

– А я думала, что в твоей жизни все хорошо.

– Конечно, материально мы живем неплохо. Но жизнь стала холодной и циничной – кроме работы в его жизни почти ничего не существует. Чему мне радоваться, если он молчит целый вечер, будто каменный?

– Раньше ты сама говорила, что хочешь быть за мужем, как за каменной стеной, – улыбнулась я.

Она помолчала, потом жестко взглянула мне в глаза и спросила:

– Если бы твой муж был таким, что бы ты тогда сказала о любви?

Я задумалась над ее вопросом и вновь принялась рассматривать картину. Проявились новые детали, как будто выступили из тумана. Замерцали огоньки на остроконечных башнях. Ветер подхватил легкий шелковый шарф девушки и вот-вот унесет его, но она не замечает ничего вокруг, потому что торопится к своему возлюбленному.

– Я бы сказала, что любовь все равно есть, – ответила я уверенно. – В одних и тех же обстоятельствах один радуется, а другой страдает. Иногда мой муж бывает таким же холодным и циничным, как и твой. Но это не мешает мне любить его.

Лиза недоверчиво покачала головой:

– Значит, ты просто не хочешь замечать вполне очевидных фактов.

– Если я не хочу их замечать, значит, я не приглашаю их в мою жизнь, – убежденно ответила я.

Лиза воскликнула:

– Согласись, лучше реальный взгляд на жизнь, чем убаюкивание себя иллюзиями.

– Самое реальное восприятие именно в том и состоит, чтобы научиться радоваться и быть благодарным тому, что есть в нашей жизни, – возразила я. – Когда я готова обидеться, я закрываю глаза и пытаюсь представить рядом с собой другого мужчину. Но у меня ничего не получается.

Лиза сидела неподвижно и изучала чек, который принес официант. Я достала деньги и протянула ей. Она взяла их, пересчитала, добавила свои и положила на стол.

– Темнеет, уже поздно. Меня ждут, – сказала я извиняющимся тоном.

Лиза тоже стала собираться.

– Прости за резкость. Но потом ты поймешь, что я была права. Любить таких – себя не уважать, – произнесла она поучительным тоном.

Я взяла со стола печальный бледно-лиловый букет, который она мне подарила, и грустно улыбнулась:

– Пора прощаться. Рада была тебя видеть.

– Пиши! – Она чмокнула воздух возле моей щеки.