Надо полагать, что возвращение Тьмуторокани было одной из важнейших задач хазарского похода Святослава. Присоединив город к своим владениям, Святослав разворачивал свою внешнюю политику на юг и юго-запад и вновь открывал столь необходимый Руси выход к Черному морю — тому самому, которое в X веке слыло у соседних народов «Русским». Большая же часть Каганата, в том числе прикаспийские области у Итиля (Волги), кажется, не заинтересовали князя. Во всяком случае, на Каспий сам он не двинулся. Возможно, уже тогда его взгляды были обращены в противоположную сторону — к Дунаю и Балканам, а может быть, уже и к самому Царьграду.

Хазарии был нанесен сокрушительный удар. Но это еще не было окончательным разгромом, хотя до гибели Каганата оставалось около трех лет. То, что произошло позже, не поддается точному объяснению. В 968-м или в начале 969 года — когда все силы Святослава были прикованы к Дунаю — на Хазарию обрушился новый страшный удар неведомо откуда взявшейся русской рати. На этот раз русы прошли по всей территории Каганата — от старой столицы Самандара (в нынешнем Дагестане) до Итиля в устье Волги. Города были уничтожены, земли разорены, виноградники вырублены, население частью разбежалось, частью было уведено в плен. Нападению русов подверглись также Волжская Болгария и земли соседних с болгарами буртасов[5].

Что это была за рать? Дружина ли Святослава, посланная им еще раз против давнего врага? Или полки какого-то иного, неизвестного нам по имени русского князя? Или же на Хазарию напали вольные, никому не подчинявшиеся «бродячие» русско-варяжские дружины? Источники не дают ответа на этот вопрос. В IX и X веках название «Русь» далеко не всегда означало известное нам Киевское государство. Немало других «Русей» разбросано было на карте Европы — от Черного и до Балтийского моря. Да и вообще название «Русь» не всегда имело определенный этнический смысл: для авторов того времени «Русь» могло значить и просто нечто чуждое, грозное и страшное, находящееся на неведомом и загадочном севере. Ясно одно: русские летописи молчат о втором разгроме Хазарии — точно так же, как молчат они и о других, более ранних южных походах Руси X века. И это молчание не позволяет нам связывать «хазарские» события 968–969 годов непосредственно с деятельностью киевского князя.

Ни Самандар, ни Итиль уже не смогли возродиться, хотя жители и попытались вернуться на пепелища. Разгром Каганата довершили тюрки-огузы. Вскоре в Хазарию вступили войска соседнего Хорезма. Хазарский каганат как государство перестал существовать. Пройдут десятилетия, и волны Каспия сомкнутся над некогда процветавшей столицей государства. Точно так же на долгие столетия мрак забвения покроет и всю историю Каганата. Имя хазар еще будет мелькать в русской истории в течение почти всего XI века. Но оно будет обозначать лишь подданных русских князей, обитавших в некогда хазарской Тьмуторокани. На европейских картах средневековья название «Газзария» («Хазария») закрепится за Крымом.

Однако мы забежали на несколько лет вперед. На исходе 965 года, после победоносного похода на Саркел и Тьмуторокань, Святослав с дружиной вернулся в Киев. И «приведе» к Киеву ясов и касогов, добавляет Новгородская летопись.

Богатейшие восточные товары, золото, оружие, кони, верблюды, пленники и пленницы… Суета, оживление и радость, вызванные дележом привезенной добычи, наполнили стольный город Руси. Ясские и касожские женщины славились красотой и в Европе, и в Азии. Надо думать, многие из них пополнили гаремы знатных вельмож, а может быть, и самого князя. Христианка Ольга не одобряла брачные обычаи своего народа. Но вслух своего мнения, наверное, не высказывала. Святослав поступал так, как считал нужным; его бояре и дружинники — так же, в соответствии со своими убеждениями, а они были разными у христиан и язычников. Внуки Ольги были еще малы, поэтому разгул всеобщего ликования коснулся их только отчасти. Но роскошь переполняла княжеский терем, окружала и живших в нем юных княжичей. Это было торжество старой заповеди русских князей: золото и серебро добывают мечом, в бою, с помощью верной дружины. Но еще сильнее, чем богатство и роскошь, манила слава — та, ради которой славяне нередко готовы были отдать даже саму жизнь. Победы отца открывали детям путь, единственный достойный настоящего князя…

Год спустя киевская дружина вторично вторглась в земли вятичей. На этот раз их судьба была решена. Святослав победил вятичей на поле брани и возложил на них дань.

Так, казалось, были решены все острые внешнеполитические вопросы, беспокоившие Русское государство. Русь укрепилась на юге и на востоке. Союз с ясами и касогами усилил военную мощь Святослава. Печенеги держали мир и не беспокоили Русь, ибо Святослав и им внушил уважение к себе. Но это было лишь началом военных подвигов русского князя. Святослав готовился к новой войне. Противник в этой войне пока еще не был обозначен. Святослав ожидал случая, и случай не замедлил явиться.

Несомненно, за успехами Святослава внимательно следили в Константинополе. Правители Ромейской империи, изощренные в хитроумных дипломатических расчетах, с радостью должны были встретить известие о крушении своего старого недруга — Хазарского каганата. Но они вряд ли стали переоценивать это событие. К тому времени Каганат был уже слаб. Интересы двух держав по-настоящему сталкивались лишь в Крыму: несколькими десятилетиями раньше хазарские войска разорили Херсонес, главный город «византийского» Крыма, и прилегавшую к нему округу. Теперь же у восточного побережья Крыма появились русские дружины. Выход Руси к Черному морю не мог не беспокоить Империю. Святослав явно становился опасен для нее. За двадцать лет мирного правления Ольги византийцы успели позабыть о некогда страшившей их «русской угрозе» с севера. Мир, заключенный с князем Игорем, казался незыблемым. И в этих условиях Империя попыталась втянуть Святослава в решение своих собственных непростых проблем, одновременно отвлекая русского князя подальше от своих причерноморских владений.

В это время византийский престол занимал Никифор Фока. Прославленный полководец, знаменитый своей отвагой и поистине геркулесовой физической силой, он был не прирожденным императором (василевсом), но узурпатором престола. Вскоре после смерти императора Романа (по слухам, насильственной) Никифор, бывший тогда стратигом-автократором Азии (всей восточной половины Византийской империи), провозгласил себя василевсом ромеев и триумфально вступил в Константинополь, где воссел на царский престол и сочетался браком с вдовой Романа красавицей Феофано. Формально Никифор считался лишь соправителем малолетних Василия и Константина, «порфирородных» детей умершего василевса Романа и Феофано. Никифор был выдающимся военачальником, сумевшим одержать ряд внушительных побед и поднять военный престиж Византии. Однако полководческий талант не всегда соединяется с государственной мудростью. Никифор совершил немало ошибок в управлении Империей и со временем возбудил к себе неприязнь и даже ненависть многих соотечественников. Возможно, именно недостаточная проницательность Никифора во внешних делах и привела к неожиданному повороту, в корне изменившему жизнь как Византии, так и Древнерусского государства.