— Первый раз в жизни взять интервью у такого известного человека... Для меня это действительно очень важно... Ведь все будет хорошо, правда? Я недавно смотрела выступление Уранова по телевизору, он так славно рассказывал о своей жене и детях... Он же не будет при них ко мне приставать. Да и вообще он старый. Давай пообедаем где-нибудь и поедем. Кстати, ты дашь мне свой диктофон?

Лупетта никогда не страдала отсутствием аппетита, но на этот раз заказала очень скромный обед, даже от своей любимой солянки отказалась. Она была основательно взвинчена и не пыталась это скрыть, несколько раз переспрашивала меня, как выглядит, все ли хорошо. После обеда она скрылась в туалете и непривычно долго наводила там марафет. Когда она вышла, мне показалось, что наш юный интервьюер слегка переусердствовал с помадой, хотя на моей памяти хороший вкус ей раньше никогда не изменял. Возможно, я был необъективен... Или просто ревновал...

О том, что хотел передать ей фотографии, я уже забыл, да и она, похоже, тоже. Мы спустились на лифте, я быстро поймал машину и повез ее на выполнение профессионального долга. Несмотря на пробки, доехали мы на удивление быстро.

— Спасибо, что подвез, — сказала Лупетта, поцеловала меня в щеку, стараясь не смазать помаду, резким движением поправила прическу и скрылась за охраняемыми воротами дома. Я нашел кафе неподалеку, выбрал столик и заказал графинчик водки. Не помню, когда последний раз я пил сам с собой. Настроение было скверное.

* * *

Уже в самом названии процедуры было что-то каннибальское: трепанбиопсия гребешка подвздошной кости. Так называется пункция костного мозга с целью оценки кроветворения. Выполняется эта пытка специальным инструментом — трепаном, который посредством нескольких резких толчков пробивает спину чуть выше таза, чтобы вырвать столбик ткани вместе с костным мозгом.

Метастазы в костный мозг лучше всего выявляются методом аспирационной биопсии и трепанбиопсии в двух участках — обычно в области гребней обеих подвздошных костей. Иммунологическое исследование аспирационного материала моноклональными антителами позволяет еще больше повысить чувствительность этой методики.

Меня попросили приспустить штаны, укололи ультракаином, подождали, пока пойдет заморозка, посадили верхом на стул и велели крепко держаться руками за его спинку и терпеть. Затем врач стал рывками с силой вгонять в кость трепан. Кратковременные разряды боли выстреливали вдоль позвоночника, покрывая побледневший лоб матовыми бисеринками пота. Когда терпеть было уже невозможно, я закричал, как ребенок, которого мама впервые привела к зубному врачу.

Когда пытка подошла к концу, дырку над попой как следует залатали и отправили меня отлеживаться в палату. Я покорно захромал по коридору, догадываясь, что ничего хорошего мне уже не скажут.

Такие больные, как мы, делятся на две категории. Одни стараются всеми правдами и неправдами убежать от смерти, а вторые тоже бегут из всех сил, только в противоположном направлении. Я выбрал дружную команду бегущих к смерти.

* * *

Пока за рюмкой водки я ждал Лупетту, мне вспомнилась наша самая первая встреча. С тех пор прошло не так много времени, но теперь она мне виделась в каком-то тумане, как сцена из старого итальянского кино. Словно некий шутник-чародей в одночасье внушил мне и этот пасмурный день, и ленивые капли дождя, и кольца дыма из моей трубки, и пронзительно красивую незнакомку...

У нашей дизайн-студии намечался весьма перспективный совместный проект с редакцией газеты «Бизнес-Петербург», и в назначенный час я прибыл на переговоры к главному редактору. Однако он задерживался минимум на полчаса, как объяснила мне секретарша, предложив обождать в приемной. Посидев пару минут, я решил спуститься на крыльцо, чтобы покурить в ожидании трубку. Не успел я выпустить и трех колец, как за спиной раздался голос.

— Какой приятный запах... Интересно, все трубочные табаки так пахнут?

Я обернулся и встретился глазами со своей будущей возлюбленной. Кто знает, сколько раз после этого мгновения я мучительно пытался понять: была ли это любовь с первого взгляда? Как бы я хотел, вспоминая об этой встрече, томно закатив глаза, с придыханием сказать: «Я взглянул в ее бездонные зрачки и тут же утонул в них безнадежно. Любовь, как молния, пронзила мое сердце, и я уже не мог представить себя без этой девушки!»

Увы и ах. Сколько бы тумана ни напускала моя память на эти минуты, я всегда отдавал себе отчет, что никакой любовью с первого взгляда здесь и не пахло. Да, я заценил. Восхитился. Можно даже сказать — залюбовался. Но полюбил? Позже, гораздо позже. Не знаю почему, но я сразу понял, что она журналистка. Единственная глубокая мысль, которая пришла мне тогда в голову, была на удивление банальна: «Ничего себе, какие девушки пишут статьи для этой скучной газеты. Их что здесь, по внешним данным подбирают?»

— Нет, так пахнет только этот табак. Хотите понюхать его в упаковке? — Я протянул ей раскрытую пачку.

— Конечно хочу... Ну-ка... Апчхи! Ой, извините, а запах просто удивительный... Как, говорите, он называется? Original Choice? Выбор у вас действительно оригинальный, что и говорить. — И она снова посмотрела мне в глаза.

Нет, и на этот раз ничего. Совсем ничего. Сердце не стало биться чаще, дыхание не перехватило, в глазах не помутилось. А ее любимое выражение «что и говорить» потом привязалось и ко мне. Позже я заметил, что Лупетта отличалась от большинства своих сверстниц еще и тем, что в ее речи не было слов-сорняков: «короче», «типа», «как бы» и тому подобного мусора. Единственное исключение только подтверждало правило.

— Простите, а вы давно курите трубку? — В ее голосе появились профессиональные нотки.

— Да лет пять уже, а что?

— Мне просто удивительно повезло. Дело в том, что редактор последней полосы поручил мне написать обзор... ну, в общем, статью о трубочном бизнесе в Петербурге. В магазинах я уже побывала, но... Что и говорить, у меня нет ни одного знакомого курильщика трубок! Если вы так долго курите, то наверняка знаете на эту тему все. Может, мы как-то... может, вы поделитесь информацией?

— Пожалуйста, вот вам моя визитка.

Будущая хозяйка моего сердца сказала «спасибо», убрала бумажный четырехугольник в свою сумочку, вежливо попрощалась и упорхнула за стеклянную дверь редакции.

— Черт, я ведь даже не спросил, как ее зовут, — спохватился я и тут же увидел выходящего из машины редактора. Последнее, о чем я подумал перед началом переговоров: «А ведь наверняка не позвонит. Такие никогда не звонят».

Это была моя первая ошибка в отношении Лупетты.

* * *

Порой мелкие, чуть ли не анекдотические события производят на нас гораздо большее впечатление, чем вселенские катастрофы. Вот, скажем, комары. Меня всегда удивляли люди, страдающие от их укусов. Одна знакомая девушка чуть ли не до крови расчесывала места укусов, утверждая, что не может вытерпеть этого зуда, а я только удивлялся ее страданиям. Нет, комары меня кусали, как и всех смертных, но особенно по этому поводу я никогда не переживал: ну почешется самую малость и пройдет, эка невидаль!