Панделюма вопрос явно позабавил.

— У меня тоже есть растильные чаны, — пояснил он, — в которых формируются различные одушевленные существа. Я сотворил эту девушку по имени Тсаис, но при этом не уделил синтезу достаточного внимания. Уже к тому времени, когда она вылезла из питательного раствора, у нее в мозгу сложилось извращенное восприятие действительности: то, что нам кажется прекрасным, ей представляется отвратительным и уродливым, а то, что нам кажется уродливым, в ее глазах становится непереносимо гнусным и мерзким — в такой степени, что мы не можем даже вообразить интенсивность ее эмоций. Все в этом мире вызывает у нее жестокие мучения, а все населяющие его существа, с ее точки зрения, руководствуются самыми злобными и подлыми побуждениями.

— Вот оно что! — пробормотал Турджан. — Достойный сожаления просчет!

— А теперь, — деловито продолжал Панделюм, — тебе пора в Кайин, знамения благоприятны… Через несколько секунд открой эту дверь, войди и встань на участке пола, покрытом рунами.

Турджан выполнил эти указания. Следующее помещение оказалось круглым в плане, с высоким куполом; световые колодцы пропускали каскады изменчивых разноцветных лучей Эмбелиона. Как только Турджан встал на каменную плиту с вырезанными на ней рунами, Панделюм снова заговорил:

— Теперь закрой глаза, потому что мне нужно войти и прикоснуться к тебе. Ни в коем случае, однако, не пытайся на меня взглянуть!

Турджан закрыл глаза. Через некоторое время у него за спиной послышался шорох шагов.

— Протяни руку в сторону, ладонью вверх! — приказал голос. Турджан подчинился и почувствовал на ладони какой-то твердый предмет. — Когда ты выполнишь поручение, — продолжал голос, — раздави этот кристалл в кулаке — и ты сразу вернешься в это помещение.

На плечо Турджана легла холодная рука.

— Через мгновение ты заснешь, — сказал Панделюм. — И проснешься в столичном городе Кайине.

Рука отпустила плечо Турджана. Он стоял, ожидая перемещения. У него закружилась голова. Воздух внезапно наполнился звуками — невнятным шумом разговоров, перезвоном множества колокольчиков, музыкой, возгласами. Турджан поджал губы и нахмурился: странно, что в аскетическом жилище Панделюма начался такой бедлам!

Рядом раздался громкий женский голос:

— Посмотри, Сантаниль, на этого чудака! Зажмурился, как филин, не хочет видеть, как другие веселятся!

Спутник женщины рассмеялся, но тут же осекся и пробормотал:

— Пойдем отсюда! Он явно чем-то огорчен и может взбеситься. Пойдем!

Поколебавшись, Турджан открыл глаза. В белокаменном Кайине шумела очередная праздничная ночь. Подгоняемые легким ветерком, в небе беспорядочно плыли оранжевые фонари. С балконов свисали гирлянды цветов и стеклянные золоченые клетки с голубыми светлячками. По улицам бродили толпы разгоряченных вином горожан в причудливых костюмах. За мелантинским шкипером следовал боец Зеленого легиона Вальдарана, а им навстречу шагал другой представитель воинственной древности в старинном шлеме. На небольшой огороженной площадке украшенная цветочными ожерельями куртизанка с Кочикского побережья исполняла под музыку флейт «Танец четырнадцати шелковых па». В тени балкона девушка в наряде дикарки из Восточной Альмерии обнималась с выкрасившим кожу в угольно-черный цвет бородачом в кожаной сбруе лесного деоданда. Как веселились люди престарелой Земли! Они лихорадочно наслаждались жизнью — ибо скоро, когда красное Солнце мигнет наконец в последний раз и потухнет, должна была наступить вечная ночь.

Турджан слился с толпой. Проходя мимо таверны, он завернул туда и подкрепился печеньем со стаканом вина, после чего направился дальше, к дворцу Кандива Златокудрого.

Перед ним возвышался дворец — все окна, все балконы были озарены внутренним светом. Здесь пировали и веселились столичные лорды. «Если принц Кандив пьян и утомился танцами, — размышлял Турджан, — похитить амулет будет не так уж трудно». Тем не менее Турджан не мог просто так явиться во дворец — в Кайине его многие знали. Поэтому, пробормотав заклинание, он вызвал мантию Фандаала и тут же исчез, невидимый для всех, кроме себя самого.

Он проскользнул под аркой входного портала в парадный зал, где лорды Кайина забавлялись так же шумно, как уличная толпа. Турджан лавировал в радужной суматохе шелковых, вельветовых, атласных одежд, насмешливо поглядывая на флиртующие парочки. Иные гости принца стояли на террасе и смотрели вниз, в глубокий бассейн, где плавали, фыркая и угрожающе поглядывая вверх, два пойманных в лесу матово-черных деоданда; другие бросали оперенные дротики в распятое тело молодой ведьмы с Кобальтовой горы. В альковах украшенные цветами девушки предлагали старцам-астматикам радости синтетической любви; на роскошных ложах распластались любители счастливых снов, отупевшие от наркотических порошков. Нигде, однако, Турджан не видел принца. Он бродил по дворцу из одного зала в другой, пока наконец не заметил в гостиной верхнего этажа высокого человека с золотистой бородой — принца Кандива, развалившегося на софе в компании зеленоглазой девочки в маскарадной маске, с бледно-зелеными волосами.

Интуиция — и, возможно, талисман — предупредила Кандива о появлении невидимого Турджана, бесшумно раздвинувшего багровые портьеры. Принц вскочил на ноги.

— Прочь! — приказал он девочке. — Уходи, быстро! Я чувствую предательство, оно уже близко! Уходи, или мои чары уничтожат тебя вместе с предателем!

Девочка поспешно покинула гостиную. Кандив взялся за цепочку на шее и вытащил спрятанный амулет, но Турджан успел прикрыть глаза.

Кандив произнес могущественное заклинание, освобождавшее все окружавшее его пространство от любых искажений. Мантия Фандаала рассеялась, и Турджан перестал быть невидимкой.

— Турджан из Миира прокрался во дворец! — рявкнул принц.

— Смерть готова сорваться с моих уст! — пригрозил Турджан. — Повернись ко мне спиной, Кандив, или я скажу пару слов — и тебя проткнет моя шпага!

Принц сделал вид, что готов подчиниться, но вместо этого выкрикнул заклинание, окружившее его «Непроницаемой сферой».

— А теперь я позову охрану, Турджан! — презрительно обронил Кандив Златокудрый. — И тебя сбросят в бассейн к деодандам.

Кандив не знал, что древняя руна, вырезанная в камне браслета на запястье Турджана, — талисман не менее могущественный, чем убийственный амулет принца, — создавала поле, преодолевавшее любые известные людям чары. Продолжая прикрывать глаза ладонью, Турджан шагнул внутрь искристой сферы. Большие голубые глаза принца выпучились.

— Зови охранников! — сказал Турджан. — Они найдут твое тело, разрисованное ветвистыми следами молний!

— Твое тело, Турджан! — воскликнул принц и торопливо произнес заклинание. В то же мгновение ослепительные зазубренные разряды великолепного призматического спрыска пронзили воздух, окружив Турджана со всех сторон. Кандив наблюдал за яростным фейерверком, мстительно оскалив зубы, но торжествующее выражение тут же сменилось на его лице испугом. В сантиметре от кожи Турджана огненные стрелы рассеялись сотнями облачков серого дыма.

— Повернись спиной, Кандив! — повторил Турджан. — Твои чары — детские фокусы в силовом поле руны Лаккоделя.

Но принц шагнул к стене — там была устроена замаскированная пружина.

— Стой! — закричал Турджан. — Еще один шаг, и спрыск расщепит тебя на тысячу ошметков!

Кандив застыл.