— Концептуальное нечто?

— Естественно. — Филипп протянул Максу папку со сценарием. — Ознакомься. Умирающий от рака отец пятерых детей пытается найти выход, чтобы после его смерти они не умерли с голоду и их не забрали в приют.

— Жестко. — Макс сосредоточенно листал сценарий. Валери наблюдала за Эвершедом: в такие моменты, когда он погружался в работу, его невозможно было не любить еще сильнее. Он был таким… настоящим, таким талантливым, и так на своем месте. — Десять минут, как я вижу.

— Все верно. Режиссер — Стэнли Кейз. В прошлом году его фильм «Акварель» получил «Оскара» за лучший сценарий.

— Я хочу участвовать.

— Я так и думал, — довольно улыбнулся Ливенс. — Сразу, как увидел сценарий. Отлично. Начало съемок в понедельник, к вечеру среды будешь свободен. После этого мы можем тебя отпустить. Скажем, на десять дней.

— То есть на десять дней у нас нет никаких срочных предложений? — уточнила Валери. У нее начал болеть желудок — верный признак, что настроение испорчено окончательно. — А как же Линдси Эдвардс?

— Они готовы подождать.

— В таком случае, я готова искать тур со следующей пятницы, — ровным голосом сообщила Валери.

— Это было бы замечательно, — пробормотал Макс, вчитываясь в сценарий. Окружающий мир для него перестал существовать, темные волосы упали на лоб, очки сидели криво. Валери подумала, что однажды, наверное, захочет его убить. Или просто уйдет, не оглядываясь. Да, Рейчел в чем-то права.

Тур Валери подобрала и вправду замечательный. Мальдивы. Острова, затерянные в лазури Индийского океана, — тишина, покой, умиротворение — любой каприз за ваши деньги. Рекламные картинки впечатляли, да и Макс, насколько знала Валери, еще не посещал те дивные места. Значит, Мальдивы. Там им с Шеррил и Адрианом будет хорошо.

А она останется в Нью-Йорке, сбрызнутом ноябрьским морозцем, и попробует не повеситься и не сойти с ума за эти десять дней.

Он ведь и раньше уезжал, говорила себе Валери. Он беспечно просил ее забронировать ему билеты на самолет, брал в охапку сына, иногда — если съемочный график тому не мешал — и Шеррил, и они уезжали. Только раньше сердце почему-то болело меньше. Или это сейчас так кажется?

Когда же она влюбилась в него? Когда он в первый раз сказал это свое: «Привет, я Макс», или все-таки пятью секундами позже? Иногда Валери казалось, что она любила Макса всегда, как всегда умела дышать. Что она родилась с этой любовью к Максу в крови. Она росла, играла с братьями, кузенами и кузинами, смеялась, бегала, говорила, — и все это было для него, вдохновлено им, без него не обходилась ни одна минута, просто до поры до времени Валери не знала, что именно без него. А когда она впервые его увидела, поняла: так и есть, вот он, человек, для которого я дышу.

Только ему ее дыхание не нужно. Ну дышит и дышит кто-то рядом. Подумаешь.

— Валери. — Макс помахал перед ее лицом ладонью. — Ты спишь?

— Нет. — Она вздохнула. — Просто задумалась.

— Не спи, пожалуйста. — Он выглядел очень уставшим. Так как все сцены с ним требовалось отснять за три дня, работать приходилось напряженно. Маленькая студия в ста двадцати милях от Нью-Йорка, где работал Кейз, казалось, не простаивает ни минуты. — Стэнли обещает закончить через пятнадцать минут. Я хочу, чтобы ты посмотрела. Если что-то не так, скажи мне, ладно?

— Хорошо, Макс. Хорошо.

Валери еле удержалась от попытки потереть лицо, чтобы проснуться, — вспомнила о макияже, — и прошла вслед за Эвершедом к съемочной площадке, залитой жарким светом софитов. Несмотря на работавшие вентиляторы, в павильоне было душно. Снимали уже четырнадцать часов, а ведь еще обратно ехать. Валери рассчитывала, что все закончится раньше. Они с Максом приехали сюда на одной из его машин — иногда Эвершед любил сам сесть за руль, но обратно рулить, как пить дать, придется ассистентке. Макс заснет сразу же, как сядет в машину.

Кивнув знакомому помощнику режиссера, Валери аккуратно устроилась в сторонке, чтобы никому не мешать, и попыталась сосредоточиться. Макс помотал головой, подвигал плечами, разминая мышцы, и гример прошлась широкой мягкой кисточкой по его лицу.

— Готовы?

— Да, — спокойно ответил Макс, нашел глазами Валери и подмигнул: дескать, следи, чтобы все было в порядке. Она была его индикатором, зашкаливавшим, если он что-то делал не так.

— Приготовились! Тишина на площадке! Мотор! Начали!

Сумрачная комната, шатающийся стол, стул, на нем сидит человек, которого играет Макс. У окна стоит подросток — его старший сын. Долгое молчание.

— Сонни спрашивал: а правда, что египетские пирамиды построили инопланетяне?

— Правда, — говорит Макс и аккуратно соединяет крохотные проводки. Он служил в армии, был сапером. Он знает, как изготовить взрывчатку. Он сейчас ее доделает и выйдет на площадь, требуя справедливости. — Все правда, во что ты поверишь.

Они говорят не о пирамидах, и оба это знают.

— Почему ты уходишь?

— Потому что я хочу, чтобы с вами все было хорошо.

— Ты нас бросаешь.

— Нет, Джейми, я вас люблю. Я вас никогда не брошу.

— Ты говорил по телефону, что умрешь. Я слышал.

Макс резко поднимает голову.

— Я никогда тебе не врал. Посмотри на меня и скажи, что ты не хочешь, чтобы я умер.

Бомба уже готова.

— Я всегда тебя ненавидел, — буднично говорит Джейми, — но сейчас не хочу.

Макс протягивает ему бомбу.

— Если ты меня ненавидишь так, как раньше, дерни за красный провод и пойдем со мной, черт тебя дери.

— Ты псих, — говорит Джейми, отступая в угол. — Ты псих, папа.

Макс аккуратно кладет бомбу на стол и тихо говорит ему:

— Да, я псих. Только ты не ненавидишь меня, Джейми. Ты меня любишь. Хотя нет. Это больше, чем любовь: мы друзья. Так что ты меня простишь.

— Дурак! — кричит Джейми и выбегает из комнаты.

Макс встает, берет бомбу и аккуратно кладет ее в карман.

— Стоп! Снято.

Валери моргнула. Как всегда, когда Макс играл, она словно проваливалась в иную реальность. Она не могла переключаться так легко, как он. А Эвершед уже смотрел на нее вопросительно, прищурившись. Валери кивнула и подняла большой палец.

— На сегодня все. — Стэнли Кейз, приятный человек лет тридцати, был на этой съемочной площадке одновременно лучшим другом всем и кинобогом. Через несколько лет его картины будут в золотом фонде американского кинематографа, сомнений нет. — Спасибо, дамы и господа, работа с вами доставляет мне истинное удовольствие. Поаплодируем же друг другу.

Валери похлопала в ладоши, наблюдая, как гример усаживает Макса, чтобы смыть грим. Нужно срочно увозить Эвершеда, пока он не заснул прямо в этом кресле. Валери двинулась к Кейзу, чтобы узнать расписание на завтра.