— Что будем делать? — спросил Болти. Он был близок к панике.

— Я попытаюсь спасти нам жизнь, — ответил я и, повернувшись к одной из его дочерей-близняшек, потребовал у нее черный льняной шарф, который она носила вместо пояса.

Девочка развязала шарф и дрожащей рукой протянула его мне.

Обвязав его вокруг головы так, что ткань закрыла рот, нос и лоб, я попросил Хильду закрепить шарф.

— Что ты делаешь? — снова пискнул Болти.

Я не снизошел до ответа.

Вместо этого я нахлобучил поверх шарфа шлем. Нащечники встали на место, и мое лицо превратилось в маску из полированного металла поверх того, что казалось черным черепом. Видны были только глаза.

Я наполовину извлек из ножен Вздох Змея, чтобы убедиться, что он скользит легко, и заставил Витнера сделать несколько шагов вперед.

— Теперь я Торкильд Прокаженный, — сказал я Болти.

Сквозь шарф мой голос звучал хрипло и невнятно.

— Кто ты? — не понял купец, уставившись на меня с разинутым от изумления ртом.

— Я Торкильд Прокаженный, — повторил я. — И теперь мы с тобой с ними разберемся. Пошли!

— Я? — слабым голосом спросил Болти.

Я махнул рукой, веля всем двигаться вперед. Шайка, которая следовала за нами полукругом, снова отправилась на юг, вероятно, чтобы найти другую группу путников, пытавшуюся ускользнуть от военных отрядов Кьяртана.

— Я нанял тебя, чтобы ты меня защищал, — в отчаянии проговорил Болти.

— Как раз этим я и занимаюсь, — ответил я.

Саксонка, жена Болти, выла, как на похоронах, и я рявкнул на женщину, велев ей умолкнуть. Потом, в паре сотен шагов от деревни, я остановился и велел всем, кроме Болти, ждать здесь.

— Теперь вся надежда на нас с тобой, — сказал я ему.

— Я-то думал, ты справишься с ними один, — отозвался тот.

И вдруг взвизгнул.

Он взвизгнул потому, что я хлопнул его лошадь по крупу с такой силой, что та прыгнула вперед. Я догнал его и сказал:

— Помни, я Торкильд Прокаженный, и если ты выдашь, кто я такой на самом деле, я убью тебя, твою жену, твоих сыновей, а потом продам твоих дочерей в рабство. Так кто я?

— Торкильд, — запинаясь, ответил он.

— Торкильд Прокаженный, — поправил я.

Мы были уже в деревне, жалком местечке, где стояли низкие каменные домишки с крышами из дерна. По меньшей мере тридцать — сорок человек толпились под охраной посреди деревни, а в стороне, рядом с каменным мостом, на поросшей травой земле возвышались стол и скамьи. За столом сидели двое мужчин, перед ними стоял кувшин с элем. Я заметил все это краем глаза, но по-настоящему видел только одно.

Шлем моего отца.

Он лежал на столе. Шлем с глухой лицевой пластиной, которая, как корона, была инкрустирована серебром. На металле была выгравирована скалящаяся пасть, и я видел этот шлем столько раз! В детстве я даже играл с ним, хотя если бы отец застал меня за таким занятием, то влепил бы мне хорошую затрещину. В тот день, когда отец погиб при Эофервике, на нем был этот самый шлем, и Рагнар Старший потом выкупил его у человека, который зарубил моего отца… А теперь шлем принадлежал тому, кто убил Рагнара.

Свену Одноглазому.

Он встал, когда мы с Болти приблизились к столу, и в этот момент я почувствовал себя так, словно меня поразило молнией. Я знавал Свена еще ребенком, а теперь он стал мужчиной, но я немедленно узнал это плоское, широкое лицо с единственным свирепым глазом. Второй глаз превратился в сморщенную дыру. Свен был высоким и широкоплечим, с длинными волосами и бородой — чванливый молодой человек в роскошной кольчуге. У его пояса болтались два меча — длинный и короткий.

— Еще гости! — объявил он при нашем появлении и по казал на скамью на дальней стороне стола. — Садитесь, — приказал Свен, — и обговорим наши дела.

— Сядь, — тихо прорычал я Болти.

Болти бросил на меня отчаянный взгляд, потом спешился и подошел к столу. Второй человек за столом был смуглым, черноволосым, гораздо старше Свена. Он был облачен в длинное черное одеяние, отчего сошел бы за монаха, если бы на шее его не болтался серебряный молот Тора. Перед ним, как и перед Свеном, стоял деревянный поднос, имевший отделения для разных монет, поблескивавших серебром в солнечном свете.

Свен, снова опустившись рядом с человеком в черном, налил в кубок эля и толкнул его в сторону Болти, который оглянулся на меня, а потом сел, как было велено.

— И кто же ты такой? — спросил его Свен.

— Болти Эриксон, — ответил Болти.

Ему пришлось повторить это дважды, потому что в первый раз он не смог произнести свое имя достаточно громко.

— Болти Эриксон, — протянул Свен. — А я Свен Кьяртансон, и мой отец — хозяин этих земель. Ты слышал о Кьяртане?

— Да, господин.

Свен улыбнулся.

— Думаю, ты пытался увильнуть от уплаты пошлины, Болти! Ну же, отвечай! Ты пытался увильнуть?

— Нет, господин.

— И откуда же вы явились?

— Из Эофервика.

— А! Еще один торговец из Эофервика, вот как? Третий за сегодняшний день! А что ты везешь в тех тюках?

— Ничего, господин.

Свен слегка подался вперед, а потом ухмыльнулся, при этом громко испортив воздух.

— Прости, Болти, я просто услышал гром. Так ты сказал, что ничего не везешь? Но я вижу четырех женщин, и три из них достаточно молоды. — Свен улыбнулся. — Это твои женщины?

— Моя жена и мои дочери, господин, — сказал Болти.

— Жены и дочери, как же мы их любим, — проговорил Свен, потом посмотрел на меня, и, хотя лицо мое было обмотано черной тканью, а глаза скрывались в тени шлема, я почувствовал, как под его взглядом по коже у меня забегали мурашки.

— Кто это такой? — поинтересовался Свен.

Наверняка ему было любопытно, потому что я выглядел как король. Мои кольчуга и оружие были из числа самых лучших, а браслеты на руках выдавали во мне воина высокого ранга.

Болти бросил на меня перепуганный взгляд, но ничего не ответил.

— Я спросил, кто он такой! — громче повторил Свен.

— Его зовут, — ответил Болти голосом, смахивавшим на мышиный писк, — Торкильд Прокаженный.

Свен невольно скорчил гримасу и вцепился в висящий у него на шее молот. Я не мог винить его в этом. Все люди боятся серой, лишенной чувствительности плоти прокаженных. Большинство больных этим недугом отсылают в глушь, чтобы несчастные жили там как сумеют и умерли, когда придет их час.

— И что ты делаешь в компании прокаженного? — с вызовом спросил Свен у Болти.

У бедняги не было ответа на этот вопрос.