– Ей не следовало так с тобой разговаривать, – сказала она. – Но люди скорбят по-разному.

Я прихожу на работу совершенно вымотанная, с опухшими глазами.

– Доброе утро, Грейс. – Моя начальница Лин всегда жизнерадостна. – Готова к натиску? – Лин отпирает входную дверь и держит ее открытой, приветствуя всех родителей и малышей по имени.

Дети наводняют раздевалку, волочась за усталыми мамашами, которые топают сапогами и трясут зонтами. Капли воды на полу собираются в лужицы. Я беру себе на заметку, что надо протереть пол, а то кто-нибудь может поскользнуться. Эмили бросается ко мне и обвивает ручками мои колени. Иметь любимчиков не положено, и я действительно люблю всех детей, но у меня особая связь с Эмили. Я расстегиваю молнию на ее плаще и стягиваю его с плеч, под ним розовая кофточка с картинкой из мультсериала «Даша-путешественница».

– Доброе утро, Сара, – говорю я. Мама Эмили выглядит бледной, под глазами темные круги. – Как дела?

– Устала. Малышка кричала всю ночь. – Она качает коляску. Я бросаю взгляд на спящего младенца, растянувшегося, как морская звезда, со сжатыми в кулачки ручками. – Так или иначе, я борюсь с бессонницей, с тех пор как…

Мы встречаемся с ней взглядами поверх головы Эмили, и я знаю, что она хотела сказать «с тех пор как Грег ушел». Несколько недель назад Сара предупредила нас, что Эмили может вести себя беспокойно, скучая по отцу. Сара вышвырнула мужа, застав его в постели с секретаршей, – до этого я никогда всерьез не верила, что подобное действительно случается в жизни.

– Пойду вздремну немного, – продолжает Сара, – пока дочка спит. – Она целует Эмили в светловолосую макушку и шагает к двери, одной рукой толкая коляску, а другой натягивая капюшон.

Я провожу счастливое утро за столом детского творчества, наблюдая, как дети создают сверкающие шедевры, полностью погруженные в свое занятие.

– Смотри, Грейс. – Эмили придвигает ко мне лист бумаги, на котором изображены две фигурки. Синяя краска капает на мои черные брюки.

– Как красиво, Эмили. Это вы с Лили?

– Да.

– Наверно, здорово иметь сестру?

– Нет. Она все время плачет. Мама говорит, когда она подрастет, то будет более тересной.

Я смеюсь над ее неправильным произношением.

– Уверена, она будет очень интересной. – Я прикрепляю мокрую бумагу к натянутой над столом веревке для просушки. – Маме твоя картинка очень понравится. К тому времени, как ты пойдешь домой, она высохнет.

Эмили стрелой мчится к уголку с карнавальными костюмами, а я разглядываю изображение двух маленьких девочек. В детстве мне всегда хотелось иметь сестру, делить с ней радости и печали, а потом я познакомилась с Чарли и думала, что мы с ней всегда будем вместе. Станем старенькими и седыми, будем вместе ходить с палочками, болтать вздор на парковой скамейке, сравнивать хвори и болячки. Посмеиваться над старыми добрыми временами.

– О чем задумалась? – Лин легонько касается моей руки.

– Да так, ни о чем.

– Я уверена… – Она умолкает, прерванная звонком в дверь. Звон не прекращается: то ли кто-то нажал кнопку домофона и не отпускает, то ли домофон сломался.

– Не выпускай детей отсюда, – наставляет Лин Ханну, и я следую за ней в коридор, прикрывая за собой дверь комнаты для игр.

Увидев нас, папа Эмили отпускает кнопку и начинает стучать по двери ладонями. По его багровому лицу стекают струи дождя.

– Откройте. Мне. Дверь.

Лин нажимает кнопку переговорного устройства и спокойно отвечает:

– Что вам нужно, Грег? – И только потому, что я хорошо знаю ее, улавливаю в голосе легкую дрожь.

– Эмили.

– Вам надо пойти домой и успокоиться. Я не могу впустить вас в таком виде.

– Откройте чертову дверь. – Он принимается колотить в дверь ногами. На стекле появляются грязные отпечатки подошв, и рама дребезжит. Но пока держится.

– Вы напугаете детей. Если вы не уйдете, я вызову полицию.

– Я имею право увидеть свою дочь, сука. Вы все суки поганые.

Я раздумываю, сколько времени понадобится полиции, чтобы приехать. В соседней комнате тишина. Я представляю себе лица детей, бледные и встревоженные, маленькие ручки, затыкающие уши. Гнев заглушает мой страх. Как он смеет? Отцы должны быть защитниками. Давно забытые чувства воспламеняются во мне, пока я проскакиваю через комнату персонала и через дверь черного хода выскальзываю на улицу. Ветер бросает ледяной дождь в лицо, и у меня перехватывает дыхание. Сгорбившись и опустив голову, я огибаю здание и подхожу к парадной двери.

– Грег.

Он резко оборачивается. На лбу у него пульсирует жилка.

– Где моя дочь, черт подери?

– Я ее не привела. – Ледяная вода струйками стекает за шиворот, и футболка прилипает к спине.

Грег бросается вперед, занося кулак. Я вздрагиваю, ощущая слабость и дрожь в ногах. Думаю об Эмили, как она высовывает кончик розового язычка между зубами, когда сосредотачивается на рисовании.

– Если не позволите мне ее увидеть, Грейс, клянусь, вы пожалеете. – Он крепко стискивает зубы.

– Вы действительно хотите, чтобы она увидела вас в таком виде? – Мой голос звучит сдержанно, противореча страху.

Его рука застывает в воздухе, а наши взгляды встречаются. Рокочет отдаленный гром. Ноги у Грега подгибаются, и он падает на колени, лицо его красно от дождя и раскаяния. Дрожащими руками он прикрывает глаза.

– Я скучаю по ней. Скучаю по ним обеим, так сильно. – Он опускает лоб к земле, словно обращаясь к Богу, который его не слушает.

Я касаюсь его плеча, не зная точно, то ли пытаясь успокоить Грега, то ли придать уверенности себе.

Он поднимает голову и смотрит на меня налитыми кровью глазами.

– Не могу справиться с болью, которую причинил.

Но он может. Нам всем приходится справляться с последствиями наших поступков, не важно, насколько они тяжки. Я знаю это лучше кого бы то ни было.

– Пожалуйста. Позвольте мне ее увидеть, Грейс.

– Не могу.

– Тогда я заставлю вас пережить то же, что переживаю сейчас сам. Как вам это понравится?

Лин становится в очередь за напитками, а я захватываю столик у окна. Разматываю шарф и скидываю пальто. На мне спортивный костюм Ханны. Моя вымокшая детсадовская форма лежит скомканная в багажнике машины. Я откидываюсь на спинку кресла-бочонка и соскальзываю по сиденью из кожзаменителя. Мимо окна суетливо спешат толпы людей, и мне интересно, куда они идут: домой, забрать детей, а может, на встречу с возлюбленными? Ноги шлепают по мокрому тротуару, дрожащие тела упакованы в застегнутые на молнии пальто и куртки, шарфы намотаны плотнее обычного. Прогноз погоды пока не предсказывал снега, но январский воздух кусается.