— Ну, что узнала? — спросил наконец Расмус, забрасывая в рот куски тушеной говядины.

Агнес неторопливо поедала рис с курицей и ухмылялась.

— Агнес, — нетерпеливо окликнул ее детектив.

— Как тебе мисс специалист? Очаровательна? Ты хоть слюни подбирал? — веселилась напарница.

— Прекрати, иначе я за себя не ручаюсь, — выдавил Расмус, пытаясь скрыть улыбку. — Мы просто беседовали о деле. Да, она приятная девушка, умная, любящая свою работу и детей.

— Вот, вот.

— О деле, Агнес, — пробурчал он, опуская глаза и безуспешно пытаясь остановить уголки губ, ползущие вверх, и выступающий на лице румянец.

«Где женщин учат вычислять чувства мужчин по одному взгляду? Наверное, пока мы в школе мастерим табуретки, они проходят специальные курсы по управлению мужским сознанием. И взрослые особи передают молодым секреты бытия. А все Ева, наверняка началось все с нее, — подумал Ален, внимательно глядя на Агнес. — Вот они, эти хитрые коварные женщины».

— О деле, — сказала напарница, как ни в чем не бывало отодвигая тарелку с недоеденным рисом. — Девочка замкнутая, за всю беседу толком не произнесла ни слова. Иногда кивала или качала головой. В общем, ничего нового. Она ничего не знает или не хочет рассказывать. Про жизнь с матерью совсем отказалась говорить, просто смотрела в окно или на свои руки. А эта психолог, миссис Пимс, нет, чтобы помочь, так она только повторяла: «Все хорошо, если не можешь, не говори. Мы с тобой», — передразнила женщину Агнес. — Мне лично показалось, что Милли очень боялась мать и как-то даже облегченно вздохнула, когда я спросила, знает ли она, что ее мама умерла. Но это только мое ощущение. Да и кто ее осудит? Куда смотрит наша опека, Ален?

— Никуда, вот и ответ, — гневно буркнул Расмус, делая пометки в планшете. — Надо бы навестить представителей опеки, — дожевав мясо, кинул он.

Прихватив контейнер с лимонными кексами и большой бумажный стакан черного ирландского кофе, детектив вышел из-за стола.

Глава 6

Сидя в кабинете у начальницы отдела опеки по Промышленному району, детективы рассматривали длинные шкафы, забитые папками, и стол, заваленный бумагами.

— Интересно, куда они поставят предложенные нам чашки с кофе? — спросила Агнес товарища, криво ухмыльнувшись.

Он только покачал головой. Его настроение оставляло желать лучшего, а о накатывающем гневе можно было догадаться по побелевшим костяшкам сжатых в кулак пальцев.

— Добрый день, детективы, — важно произнесла вальяжно прошествовавшая к своему месту начальница отдела. — Чем могу быть полезна?

— Добрый день, мы бы хотели узнать подробности дела Милли Смит, которая сейчас содержится в приюте Святой Марии, — спокойно произнесла Агнес.

— Для получения материалов ее дела вам понадобится официальный запрос, таковы правила, — холодно ответила дама, разводя мясистые ладони. Ее пальцы были унизаны золотыми кольцами с крупными камнями разных цветов. Взгляд Алена машинально упал на полную шею, обвитую толстой золотой цепочкой необычного плетения. Дорогие украшения, пухлые румяные щеки, поджатые губы, надменный взгляд и приторный голос только сильнее распалили детектива.

— Да, конечно, и потрудитесь сразу подготовить объяснительную, почему органы опеки бездействовали тринадцать лет, — рявкнул Расмус. — Таковы правила, — добавил он таким же надменно-холодным голосом, сдерживая клокочущую внутри злость.

— Что вы имеете в виду? — взвизгнула пораженная его обращением женщина.

— Я имею в виду то, что говорю, — скрежеща зубами, процедил он. — Почему органы опеки не знали об обстановке в семье, почему неблагополучная семья не стояла у вас на учете, почему вы не знали, что девочку не кормили, не лечили, не учили? Разве это не зона ответственности органов опеки? Разве основной целью вашего отдела не является забота о детях? Тема объяснительной понятна?

Она покраснела, надулась, как рыба фугу, вскочила со своего большого кресла, резким движением откинула с лица длинную челку и пошла к шкафу. Порылась на полках и вытащила тонкую серую папку.

— С нашей стороны не было допущено никаких нарушений, — скрипучим голосом выдавила дама, пролистывая документы.

— Ага, — кинул Расмус, посмотрев на Агнес.

— Мы не можем следить за каждой неблагополучной семьей. Мы не ходим по квартирам и не выясняем, кто и как живет. Мы работаем с обращениями. Но на эту семью никаких жалоб или обращений не поступало.

— До случая шестимесячной давности, — вставил детектив.

— Да, до случая шестимесячной давности. Как мы могли узнать, что происходит за закрытой дверью?!

— Не знаю, вопрос к вам.

Она фыркнула на его грубость, вернулась в кресло за столом и положила перед собой папку.

— Жду официальный запрос, детективы.

Расмус хотел еще что-то добавить, но передумал. Напарники встали и вышли из кабинета.

— Ален, почему ты не можешь вести себя по-человечески? — разозлилась Агнес. — И с чем мы остались? Придется потерять без малого дней семь, и все потому, что ты был возмущен!

— В этой папке нет ничего интересного или нового, я уверен. Сделай запрос, но он нам ничего не даст. Они сами ни черта не знают. Определили ее в приют и забыли. Вот и все! Жизнь и история этой девочки для них — всего лишь очередная папка в шкафу.

Глава 7

На отшибе

В ту ночь теплая вода реки смыла с сестры кровь, а мои тонкие пальцы вынули осколки стекла. Через какое-то время мы вернулись к дому. Могли переночевать на берегу или в лесу, но сестра всегда говорила, что большие ссадины или глубокие порезы надо обязательно и как можно быстрее прижигать спиртом. По этой причине мы решили вернуться, не дожидаясь следующего дня. В доме было тихо и темно, все уже спали, а может, были без сознания. Мы осторожно шмыгнули к себе в подвал, сестра легла на кровать, а мне предстояло пробраться в погреб. Темнота сгустилась, мои руки чуть дрожали, но тихие всхлипы сестры подстегивали, и вскоре бутылка самогона была у меня в руках. Какое-то время пришлось просто сидеть рядом с ней, наблюдая, как кое-где из глубоких порезов на руках и ногах выступает черная кровь. Она все стонала, хныкала и звала маму. А у меня от этого слова внутри зарождался гнев, настоящий, лютый, как стоградусный мороз. Ее рука легла на мою бритую голову, слабым движением она провела по короткому ежику волос. Нужно было набраться храбрости, собрать остатки сил и сделать то, что от меня требовалось. Одинокая слезинка скатилась по щеке, и шепот разрезал тишину:

— Надо прижечь.

Она кивнула, придвинулась к окну и зажмурила глаза. Хорошо хоть луна в эту ночь была полная и яркая. В руках у меня уже была моя самая любимая и единственная чистая футболка, которую