его идти дальше. Почти забытое ощущение после многих месяцев печали, горя и апатии.

— А интересно было бы посмотреть на тигров в английском саду, — сказал Артур.

Тигров он и в самом деле любил. Красивые сильные звери, рыскающие по лесу и думающие лишь о еде, охоте и продолжении рода. Это было так не похоже на человеческое существование, полное тревог и сомнений.

— Правда? А я полагала, что вам по душе скорее маленькие собаки — терьеры или что-то вроде. Или даже хомяки. В общем, присоединяйтесь. Мы поедем на машине, Натан будет за рулем.

— Не на кемпере?

— Я его продаю. С тех пор как Карл умер, я на нем не езжу — я с такой громадиной не справлюсь, а за стоянку плачу. У Натана «фиеста». Ржавое ведро, но надежное.

— Может быть, стоит для начала спросить у Натана? Вдруг у него другие планы…

Инстинктивно Артур начал придумывать предлог никуда не ехать. Нет бы ему попридержать язык. Кто будет делать работу по дому, если он уедет? Весь устоявшийся распорядок жизни пойдет к черту. Кто будет ухаживать за Фредерикой и гонять кошек с альпийской горки? Ведь если он отправится так далеко на юг, придется там ночевать. К тому же Артур прежде никогда не укладывал чемодан. Это делала Мириам. Мозг судорожно искал повод отказаться от поездки. Артур не хотел шпионить за собственной женой, не желал знать о том, как она жила до их встречи.

— Нет-нет, думать в обязанности Натана не входит. За это отвечаю я. Хотя капелька ответственности ему не повредила бы. Если бы не я, он бы и не вспомнил, что ему нужно выбирать университет. Я знаю, что подавать документы надо будет через несколько месяцев, но лучше позаботиться обо всем заранее. Мне будет так одиноко, когда Натан уедет. Странно будет вновь оказаться в пустом доме. Страшно подумать, как он там будет без меня. Вот поеду однажды его навещать и обнаружу его скелет, потому что он забыл поесть…

Артур собрался сообщить Бернадетт, что он подумал и решил посетить Грейсток не сейчас, а попозже. Он уже знал, что отправляться в поездку с Бернадетт и ее сыном не хочет. Однажды он видел Натана, когда они с Мириам отправились утром пить кофе и столкнулись на улице с ним и Бернадетт. Он был из тех молодых людей, что изъясняются исключительно односложными словами. Кроме того, Артуру не хотелось расставаться с домом, с его душной, но уютной рутиной и чувством безопасности.

Но тут Бернадетт сказала:

— Когда Натан отправится в университет, я останусь совсем одна. Одинокая вдова. Но по крайней мере, у меня есть вы, Артур, и другие друзья. Вы для меня как семья.

Артура пронзило чувство вины. Видно было, что Бернадетт одиноко. Никогда бы такое про нее не подумал. Каждая клеточка его тела протестовала против поездки в Грейсток. Но ведь интересно, что связывает Мириам с этим местом. Трудно понять, как она там оказалась. Никак это место не вязалось с Мириам. Равно как и Индия, с другой стороны. Лорд Грейсток, судя по рассказам, был любопытный тип, а его семья владела поместьем на протяжении многих десятилетий, так что, возможно, он что-то знает о Мириам или помнит ее. Может быть, он сможет пролить свет на историю других шармов. Разве можно теперь позабыть о браслете, положить его обратно в шкатулку и не пытаться узнать, что происходило с его женой в те времена, когда она была молодой девушкой?

— Можно я скажу вам честно? — спросила Бернадетт. Не выпуская из рук кухонного полотенца, она уселась рядом с Артуром.

— Э-э, нет…

— После смерти Карла Натану пришлось нелегко. Он не любит об этом говорить, но я знаю. Ему нужно мужское общество. У него, конечно, есть друзья, но это не то. Если бы вы могли поговорить с ним во время нашего путешествия, наставить его, так сказать… Мне кажется, это пошло бы ему на пользу.

Артуру стоило огромного труда не замотать головой. Он вспомнил Натана — тощий, как стручок фасоли, черные волосы свисают на один глаз, как траурная занавеска. Когда они встретились, Натан, поглощенный своим кофе и тортом, не произнес и двух слов. А теперь Бернадетт рассчитывает, что у них может состояться мужской разговор.

— Он не станет меня слушать, — поспешно ответил Артур. — Мы едва знакомы.

— Думаю, станет. Он ведь сейчас ничего, кроме моих «делай то, не делай это», не слышит. Я думаю, ему будет очень полезно пообщаться с вами.

Артур внимательно посмотрел на Бернадетт — как никогда не смотрел на нее раньше. И заметил седые корни ее рыжих волос. Опущенные уголки губ. Бернадетт очень хотела услышать «да».

Он мог раздать вещи Мириам. Он мог положить браслет на место и забыть о нем. Это был бы легкий выход. Но Артуру мешали два обстоятельства. Во-первых, неразгаданная тайна. История шармов не давала ему покоя, подобно сюжетам детективов, которые они с Мириам смотрели по воскресеньям. А во-вторых, Бернадетт. Она приходила часто, то с пирогами, то просто поговорить и успокоить, но никогда ничего не просила взамен — ни денег, ни одолжений, ни чтобы он выслушал ее рассказы о Карле. А сейчас она попросила.

Артур знал, что Бернадетт не станет настаивать, но по всему — по тому, как она сидела рядом с ним за столом и как непрестанно крутила на пальце обручальное кольцо, — по всему было ясно, как это важно для нее. Ей нужно, чтобы Артур сопровождал ее и Натана в этом путешествии. Ей нужен Артур.

Он поерзал на стуле, собираясь с духом и пытаясь заглушить противный внутренний голос, ноющий, что ехать никуда не надо.

— Полагаю, поездка в Грейсток пойдет мне на пользу, — сказал Артур торопливо, боясь передумать. — И надеюсь, что мы с Натаном найдем общий язык. Можете на меня рассчитывать.

В дороге

Натан Паттерсон — человек. В том смысле, что у него имеются голова, две руки и пара ног.

Но Артур не был уверен, есть ли в этой голове мозги, управляющие движениями туловища. Он не шел, а будто скользил — как багаж на ленте транспортера в аэропорту. Натан был худой как щепка, носил узкие черные джинсы, едва державшиеся на бедрах, черную футболку с черепом и ослепительно-белые кроссовки. Челка закрывала половину его лица.

— Привет, Натан. Рад снова тебя видеть, — произнес Артур, протягивая руку. Они с Натаном стояли перед домом Бернадетт. —