Эрмина продолжала жить в особняке мадам де Валанс с м-ль Фелиси де Валанс (она выйдет замуж за г-на де Селя), с мадам Розамундой де Валанс и ее мужем генералом Жераром, впоследствии получившим звание маршала.

Бедные девочки, ставшие после изгнания отца сиротами наполовину, могли лишиться и матери, но случилось чудо.

Каретник по фамилии Гарнье, живший на улице Нёв-де-Матюрен, влюбился в мадам де Валанс – в дни всеобщего равенства случались подобные социальные нонсенсы. Гарнье работал в муниципалитете и, рискуя собственной жизнью, дважды сжигал тетради с записями, которые директор тюрьмы отсылал в революционный трибунал. В этих записях мадам де Валанс именовалась самой знатной аристократкой среди аристократок, содержавшихся в тюрьме. Благодаря преданности каретника мадам де Валанс дожила до 9 термидора. После переворота, свершившегося 9 термидора, достойный каретник оказался в весьма затруднительном положении. Как ему поступить? Замолчать свой поступок? Или, напротив, выставить напоказ? Он вспомнил, что видел в доме мадам де Валанс г-на де Талейрана, а люди говорили, что тот умен и изворотлив. Гарнье разыскал де Талейрана и рассказал ему все. Г-н де Талейран потребовал немедленно освободить мадам де Валанс, и ее освободили тем охотнее, что никаких обвинений против нее не числилось. Де Талейран рассказал ей, какой чудодейственной причине она обязана своим спасением: красота, даруемая женщинам, чтобы услаждать их жизнь, ее оградила от смерти.

Но любовь достойного каретника – он не счел нужным скрывать ее от де Талейрана, поскольку именно она вдохновляла его на подвиги, – весьма осложнила ситуацию. Когда каретника пригласили к г-же де Валанс, дабы поблагодарить так, как он того заслуживал, он открыл и эгоистические мотивы своей преданности: славный малый, к тому же весьма и весьма состоятельный, считал, что заслуга его не так уж мала и дает ему право надеяться, что мадам де Валанс воспользуется законом о разводе, который только что вошел в силу, и согласится стать мадам Гарнье. Но на этот раз каретник ошибся. Мадам де Валанс деликатно объяснила ему, что муж ее находится в изгнании, но она по-прежнему к нему сердечно привязана, и ничто в мире, в особенности ее сердце, не заставит ее пойти против религии – узы церковного брака для нее священны. Зато она пообещала ему, что каждый год в день своего выхода из тюрьмы будет давать торжественный обед, на котором во главе стола будет сидеть Гарнье, а на прощание она поцелует его как своего спасителя, и вслед за ней его поцелуют ее очаровательные дочери.

Эрмина хоть и осталась в доме г-жи де Валанс единственной сиротой, но и ей повезло обрести свое счастье. Г-н де Талейран как-то встретил в Пале-Рояле одного из своих приятелей, провинциального дворянина с недурным состоянием, точнее, владельца двенадцати, а то и пятнадцати арпанов земли, недавно купившего замок у графа де Риббинга, в окрестностях Билье-Котре. Дворянина звали г-н Коллар де Монжуи. Г-на Талейрана как раз мучил приступ филантропии, в задумчивости он прошелся под руку с приятелем под аркадами и, поворачивая на третий круг, заговорил:

– Послушай, Коллар, почему бы тебе не сделать доброе дело?

Господин Коллар приостановился и удивленно посмотрел на него.

– Добрые дела не всегда кончаются дурно, – продолжал де Талейран, – и я думаю, что тебе пора жениться.

– И что же это, черт побери, за доброе дело, которое я сделаю, женившись? – осведомился Коллар.

– Девушка, на которой ты женишься, чарует красотой, изяществом, воспитанием, но она сирота и бесприданница. Женившись на ней, ты безусловно сделаешь доброе дело, а вдобавок еще и хорошенькое дельце.

– Какое же именно?

– Сирота-бесприданница – незаконная дочь герцога Орлеанского, Филиппа Эгалите, и мадам де Жанлис. Если Бурбоны вернутся… А ведь, Господи Боже мой, все на свете возможно! Так вот, если Бурбоны вернутся, ты окажешься зятем первого принца крови.

– Зятем левой руки?

– Левая сторона – сторона сердца. Г-жа де Сталь называет тебя главным бараном в своем стаде, так вот и подтверди репутацию – соверши глупость, которая впоследствии окажется умнейшей вещью.

– А как зовут сиротку? Имя для меня имеет большое значение.

– Ее некому звать, она же сирота.

– Нашел над чем шутить! Это г-н епископ Стена, позабыв, что его посвятили в сан, позабыл и свое крещеное имя. Я спрашиваю, какое имя ей дали при крещении?

– Эрмина[37]. Думаю, оно подходит ей как нельзя лучше.

– Имя меня убедило. Где я могу ее увидеть?

– Она живет в доме мадам де Валанс.

– Представь меня мадам де Валанс.

– Когда тебе будет угодно.

– Немедленно! Добрые дела не стоит откладывать, мигом найдется другой охотник.

Друзья договорились поехать знакомиться на следующий день. Господина Коллара представили. Друг де Талейранов, де Монронов, де Колло, де Увраров – словом, умнейших и остроумнейших людей того времени, он и сам был им под стать, недаром, как сказал де Талейран, г-жа де Сталь называла его главным бараном в своем стаде. К тому же он был молод, хорош собой, обладал рентой в двенадцать или пятнадцать тысяч ливров, а де Талейран пообещал еще и утроить ее или даже учетверить умелыми спекуляциями. Коллар понравился мадам де Валанс и не показался противным Эрмине – на шестой дополнительный день III года Республики[38]она стала мадам Коллар де Монжуи, хотя, признаюсь, я никогда не слышал, чтобы г-на Коллара называли еще и вторым его именем.

Так малютку Эрмину – самое очаровательное создание, какое я только встречал на белом свете, с момента замужества судьба предназначила в бабушки Марии Каппель. Поэтому мы и сказали, что в воспоминаниях внучки о ее предках нет ни слова правды. Бабушка Марии Каппель вовсе не была «дочерью английского полковника Комптона», как пишет узница во второй главе своих мемуаров, – она была дочерью Филиппа Эгалите, и вовсе «не осталась сиротой в девять лет», потому что ее мать, г-жа де Жанлис, прожила до восьмидесяти пяти лет и умерла в 1831 году.

Внесенные нами уточнения объяснят, почему судебный процесс Марии Каппель привлек самое пристальное внимание как в общественных, так и в политических сферах.

Г-н Коллар, гасконец, младший из десяти братьев, отправился в Париж на поиски состояния. Мы уже сообщили, насколько он преуспел па этом поприще в канун своей женитьбы. Де Талейран сдержал данное им мадам де Валанс слово: благодаря ему состояние его друга, поначалу занявшегося поставками сапог революционной армии, утроилось, так как стараниями г-на де Талейрана Коллар остался поставщиком армии и при Директории.

Республика и Директория, обогатив своих поставщиков, разорила генералов. Мой отец умер в бедности и позаботиться о нас, его детях, завещал своему другу Коллару, который в то время только богател. В год смерти моего отца г-н Коллар пригласил меня с матерью пожить в Вилье-Элоне. Мое первое воспоминание об этом уютнейшем поместье связано с несказанным ужасом, который я там испытал. Не знаю, куда разошлись все взрослые, но я в полном одиночестве лежал на ковре в гостиной и при свете свечи рассматривал картинки в великолепном издании басен Лафонтена. Неожиданно у ворот зазвонил колокольчик, спустя несколько минут у крыльца остановилась карета. Из нее раздавались душераздирающие вопли, с каждой секундой они становились громче. Внезапно дверь с грохотом распахнулась, и в гостиную влетела старуха в черном: искаженное, с открытым ртом лицо, на голове ни чепца, ни шляпы, седые волосы разметались по плечам – она выкрикивала что-то нечленораздельное и размахивала руками. Я успел наслушаться сказок про колдуний и не сомневался, что вижу одну из них. Бросив Лафонтена и свечу, я кинулся к лестнице, помчался наверх через две ступеньки, добежал до своей спальни и как был, в одежде, забился под одеяло. Матушка битый час где только меня не искала! Она заглядывала в каждый уголок, но и представить не могла, что постель, куда меня каждый вечер загоняли с неимоверным трудом, может показаться мне надежным убежищем. Однако отыскала она меня все же в постели.