—Знаем мы эти отравления,— едко заметила мама.— Сама так два раза травилась. Тест сделай, да к гинекологу иди.

—Зачем?— опешила я.

—За абортом,— вздохнула мать устало и посмотрела на меня с ядовитой усмешкой.— Или ты рожать собралась? Дура, что ли?

—Я не… Ты о чем, вообще? Я не беременна.

—Ну, да,— закатила мама глаза и поправила растянутый старый свитер.— Вы же с Сашкой только за ручки держитесь, когда ты у него ночуешь. Представляю, как его мамка облезет, когда узнает, что её сынок натворил. Даже жалко, что пропущу это.

Я не стала ничего отвечать маме. Проверила, что Арина готова выходить в школу и, прихватив с собой мусорный пакет, звенящий вчерашними бутылками, вышла из квартиры.

—Зачем она, вообще вернулась?— бурчала себе под нос Арина, пока мы шли к автобусной остановке. Внезапное возвращение пьяной матери на прошлой неделе не сделало мою сестру счастливой.— Жила же у своего урода два месяца. Пожила бы еще. Вообще ее не надо было. Нормально без нее жили, хоть дома никто не бухал.

—Ариш, она наша мама.

—Ну, и что?!— возмутилась младшенькая.

—Аргумент,— усмехнулась я и мягко приобняла возмущенную сестренку, у которой всё буквально кипело внутри от невысказанных матери слов обиды. Она была бы и рада ей всё высказать, но каждый раз, стоило ей начать говорить с мамой, она начинала плакать, и в итоге получался невнятный писк, который мать, к тому же, еще и передразнивала, чем добивала Арину окончательно.

По пути в универ поняла, что вероятность того, что я беременна, есть. Месяца полтора назад у нас был незащищенный секс. У Саши тогда просто сорвало крышу от совершенно беспочвенной ревности и, движимый каким-то первобытным желанием доказать себе и всем, что я только его, он взял меня в машине без защиты. Было горячо, грязно, но вместе с тем трепетно и нежно.

«Моя!» — я до сих пор чувствую его горячий шёпот у своих губ и широкие ладони, удерживающие мою спину, пока я пыталась прийти в себя и отдышаться.

И понимаю, что именно тогда был большой риск забеременеть. Не хочу верить в то, что именно так оно и случилось, но отсутствие критических дней, которое я списала на недавнюю простуду, буквально кричало о том, что мамины слова верны.

По дороге из универа, я, всё-таки, решила зайти в аптеку и купить тест, чтобы исключить вероятность нежелательного исхода той ночи.

Но когда первый, второй и третий тест дали вторую полоску, ссылаться на отравление сыром уже было бессмысленно.

Я беременна.

И совершенно не представляю, как об этом можно сказать Саше. Вернее, представляю, но его возможная реакция меня пугает. У него есть мечты на эту жизнь. И ближайшие лет семь дети в его планы не входили. Я знаю это, потому что мы мечтали вместе вслух, открываясь друг другу с самых уязвимых сторон. И дети в наших планах были на последних местах. Сначала нам нужно встать на ноги, чтобы наши дети были обеспечены всем, чего они только захотят.

Но две полоски на тестах кричали о том, что времени на то, чтобы встать на ноги, у нас не осталось. Принимать решение нужно здесь и сейчас.

Выйдя из туалета, я наткнулась на маму, которая, похоже, специально меня здесь поджидала.

—Ну, чё?— выронила она небрежно.— Доигрались? Звоню врачу? По старой памяти сделает красиво.

—Отстань,— отмахнулась я от нее, едва шевеля губами.

Взяла рюкзак, тест-полоски и поехала с этим неутешительным набором к дому Саши и его родителей.

Другой конец города, посёлок с небольшими частными домами, в одном из которых жил Саша со своими родителями. Они не миллионеры, но были явно куда более состоятельными людьми, чем моя пьющая мать, регулярно пропадающая у очередной любви всей ее жизни.

За высоким серым забором находился одноэтажный дом из белого кирпича. Аккуратный дворик с клумбами, грядками и садовыми качелями. Я здесь бывала редко и, в основном тайком. Саша заходил в дом через парадный вход и, прикидываясь уставшим, проходил в свою комнату, где открывал окно и помогал мне пробраться в его дом. Псы на меня уже давно не лаяли, потому что привыкли. Но стоило Сашиной маме меня увидеть, рычала она исправно, хотя делала это красиво. Сразу и не скажешь, что в мою сторону льётся река яда.

Нажав на звонок, я отошла на два шага от калитки и стала топтаться на месте. Мне полагалась радоваться тому, что Саша, наконец-то, возвращается, но всю радость омрачало наличие в моей сумке повода для тяжелого и судьбоносного разговора.

Готова ли я на аборт? Не знаю. Хочу ли я сохранить этого ребенка? Не знаю. Одна я, только узнав об этом, точно ничего не решу. Это ответственность обоих.

Внутри двора послышались шаги, а вместе с ними ветер донес запахи чего-то вкусненького и съестного. Желудок, не принимающий последние дни ничего кроме чая и воды, жалобно завыл.

—А, это ты Руфина,— Ольга Васильевна хотела было порадоваться, но наткнулась на меня.

—Здравствуйте,— улыбнулась я ей.

—Здравствуй,— кивнула она медленно и смерила меня оценивающим взглядом, в котором в очередной читался «неуд».

Эта женщина была скупа на эмоции, чопорна, умела носить обычный домашних халат как платье в театр, а еще, как мне казалось, держала в плену своего мужа и сына. Однажды за нашим первым и единственным ужином, когда Саша привёл меня знакомить со своей семьёй, мне очень хотелось попросить моргнуть их по разу, если эта женщина удерживает их в доме силой.

Да и в целом, Ольга Васильевна вела себя так, будто была готова в любой момент принять в наследство имение от какого-нибудь дальнего родственника-графа.

—Саша еще не приехал?

—Нет.

—Можно я его в его комнате подожду? Обещаю ничего не трогать и не ломать,— попыталась пошутить я, но шутка пролетела мимо женщины.

—Проходи,— вздохнула Ольга Васильевна нарочито громко и открыла калитку шире, пропуская меня вперед.

Зная местные порядки, я отерла подошву ботинок сначала о металлическую решетку у дома, затем сделала тоже самое о коврик перед входной дверью, а потом повторила тот же трюк на небольшой веранде, где сняла ботинки и вошла в дом.

—Может, вам с чем-нибудь помочь?— спросила я, снимая куртку.

—Не нужно. У меня почти всё готово,— бросила мне через плечо Ольга Васильевна, удаляясь в кухню.

Ну, как хотите.

Пожав плечами, я прихватила с собой свой рюкзак и пошла в Сашину комнату.

Чисто, тепло, уютно, и мой кожаный браслет всё так же прицеплен на ножку настольной лампы, моя фотография прикреплена к зеркалу, а еще я знаю, что в ящике комода лежат мои трусы после нашего первого раза.