– Примерно десять в минус сорок третьей степени сантиметра.

– Отпад! И ваша лаборатория имеет возможность тратить энергию, равную силе коллайдера?

– Нет, конечно, – ответил тогда Тимофей. – Просто проявились обходные пути, не требующие высоких энергий. Наш завлаб как раз и разработал метод, который назвал инвертированием каскада измерений с помощью вакуумных осцилляций. Генератор мы называем «мерином».

– Как?

– Сокращение от «мерный инвертор».

Вспомнив об этом, лекцию Тимофей начал с рассказа о недавнем эксперименте с развёрткой четвёртого измерения.

– И ты видел его? – перебил лектора Грубин.

– Кого? – не понял Тимофей.

– Четвёртое измерение.

Физик смущённо потрогал переносицу.

– Другие измерения невозможно увидеть с помощью человеческого зрения. Это же не световые лучи. Но глаза отреагировали на полевые лакуны как на колебания воздуха и предметов, и я даже разглядел собственный желудок изнутри, хотя не сразу понял, что вижу.

– Ты же только что сказал, что другие измерения увидеть невозможно.

– Наше зрение работает в трёхмерье, реагируя на световой диапазон электромагнитных волн и определяя объём видимого пространства. Другие измерения не являются пространственными, поэтому глаз их не увидит. Возможны лишь сопутствующие ощущения. Вот я их и воспринимал.

– Тогда вы экстрасенс! – воскликнула Руна.

– Да какой я экстрасенс, – махнул рукой Тимофей. – Разве что более нервный, чем нормальные люди.

Грубин перестал есть.

– Если первые три измерения выявляют пространственный объём, то что представляет собой четвёртое? Чему оно соответствует?

– По идее Мирона Юльевича, четвёртая квинтика даёт дополнительный вектор объёма, позволяющий видеть объект сразу со всех сторон и изнутри.

– Это как мы видим двумерников?

– Примерно.

– Что такое двумерники? – спросила Руна.

– Представьте себе двумерную Вселенную – бесконечную плоскость, которая населена плоскими существами – двумерниками. Мы можем смотреть на плоскость с высоты третьего измерения, но двумерники видеть и чувствовать нас не смогут. Так и для существ четырёхмерного континуума будут доступны направления, недоступные нам, трёхмерникам.

– Поняла! Никогда ни с кем не беседовала об этом! А что такое пятое измерение?

– Шеф разработал теорию физического перехода вакуума при развёртке пятого измерения, запускающей процесс интегрального расширения Вселенной.

Валера покачал головой, снова берясь за вилку.

– Это что же, новая инфляция, что ли?

– Простите? – наморщила лоб женщина.

– Ну, инфляция – это сверхбыстрое расширение, – сказал Валера.

– Чего?

– Это процесс ускоренного расширения Вселенной, – пояснил Тимофей. – Он идёт и сейчас, хотя и не такими темпами, как при рождении Вселенной. Но развёртка пятёрки всё же не инфляция. При ней радиус действия силы становится бесконечным, а плотность тёмной энергии локально достигает нулевого значения.

– Как мы это увидим??

– Как изменение возможностей психического воздействия на пространство, связанного с распадом нелокальности.

– А попроще? – скривил губы Валера. – Что такое нелокальность?

– Пожалуйста: время должно будет рваться на куски.

Слушатели переглянулись.

Руна смотрела недоверчиво, словно Тимофей неудачно пошутил, и он добавил не без удовольствия:

– Это моя гипотеза. Я даже намереваюсь посчитать варианты ветвления времён.

– Очень необычно, – призналась Руна. – Хотя вам, наверно, придётся подумать и о масштабах процесса. Чтобы он не вырвался из-под контроля.

Тимофей вспомнил страшноватую карусель интерьера лаборатории и путешествие по собственному телу во время эксперимента. Поёжился.

– Бункер хорошо защищён…

– Уверены, что вами соблюдены гарантии безопасности?

– Вот вы и займётесь безопасностью, – сказал Тимофей. – Как айтишник.

– Давайте выпьем за это, – предложил Валера, наливая вино. – Я имею в виду безопасность.

Подняли бокалы…

Лаборатория «Илэвен». 26 июня

У него ещё оставалось два дня до окончания отпуска, но Тимофей в понедельник поехал в институт, с нетерпением ожидая встречи с неожиданно ворвавшейся в его жизнь женщиной.

Сотрудники встретили его весёлыми возгласами. Феофанов поинтересовался, как отдыхалось, забыв, наверно, о том, что отпустил физика на неделю, и Тимофей сел за свой стол, ища глазами Руну.

Сосед Валик (Валентин Сергеевич Кошелев, пятьдесят лет, женат четвёртый раз, тот самый, что позвал Тимофея работать в лаборатории) заметил его поиски:

– Кого потерял?

– Мне сказали, что у нас пополнение.

– Да, шеф взял какого-то суперайтишника, будет заниматься охраной секретов. Но у нас он ещё не появлялся.

И в этот момент в помещение вошла Руна.

Все мужчины лаборатории (всего в ней работали четверо вместе с заведующим и Тимофеем) замерли, уставившись на гостью. Впрочем, и женщины, сидевшие за отдельными столами, Римма и Тамара, тоже обратили на неё внимание.

Выглядела она умопомрачительно: чёрная юбка, обтягивающая полные красивые бёдра, чёрная маечка с жёлтой прострочкой, подчёркивающая довольно высокую грудь, и чёрная плисовая курточка с большими отворотами. На ногах у «суперайтишницы» были модные «утюги» – кроссовки «под металл» с толстой подошвой, почему-то не портившие общего эстетического эффекта. Дополняла наряд чёрная сумочка с ремешком через плечо.

Причёску женщина чуть усовершенствовала по сравнению с той, с какой появилась в кемпинге, и её чёрные блестящие волосы, уложенные в безупречное крыло, разделяющееся к шее на отдельные «перья», казалось, излучали сияние.

– Здравствуйте, – сказала она грудным контральто. – Я туда попала? Это лаборатория «Илэвен»?

– Э-э… лаборатория, – очнулся Валентин Сергеевич. – А вы кто?

– Специалист по кибербезопасности, – выбрался из-за стеклянной перегородки Феофанов. – Будет отвечать за охрану и защиту наших наработок. Прошу любить и жаловать. Проходите, Руна Симеоновна, я подготовил вам рабочее место рядом с моим закутком. Позже мы оборудуем отдельный кабинет.

Женщина обогнула зону перед нишей с металлической дверью, за которой прятался «мерин», заметила Тимофея, улыбнулась.

– Вы уже вышли?

– Д-да, – торопливо подтвердил Тимофей, вставая. – Рад видеть.