Как жаловалась Дельфина своей единственной подруге, толстухе Гаспар, «в наших отношениях нет ни слезинки любви». Барон взял ее семнадцатилетней девочкой, ему нужна была парадная любовница, он выбрал самую красивую статистку и сделал из нее знаменитую актрису. Она ни на что не могла пожаловаться: отношение к ней было самое почтительное. Но когда после ночи, проведенной в ее спальне, барон уходил, Дельфина еще с полчаса рыдала в подушку, называя его чудовищем.

— За пять лет ни слова ласки! — жаловалась она Атенаис. — Как будто я бездушная вещь!

— Барон — порядочный человек, — завистливо вздыхала толстуха. — Уж он-то тебя не бросит без гроша, когда ты ему надоешь. Таких еще поискать, как твой душкаЭрвин!

— Но я бы хотела его любить! А он скорее позволит отрезать себе голову! Это не человек, а глыба льда!

Но сегодня Дельфина нервничала не поэтому. Атенаис упросила ее об одолжении. Некто месье Дидон заплатил ее долги, и толстуха очень бы хотела, чтобы так продолжалось и дальше.

— Представь моего котика барону, — умоляла она. — Посади его хоть в самом темном уголке, но пусть все знают, что он был у тебя на вечере.

Как только Дельфина увидела месье Дидона, она поняла, что спрятать его невозможно. Еще и фамилия! Индюк! Да он и по виду настоящий индюк! То-то барон будет потешаться!

Теперь Дельфина мучилась мыслью, как угодить подруге и в то же время не разозлить любовника? Хорошее настроение барона было ей дороже всего, потому что тогда можно было смело стричь с него купоны. Просить хоть луну с неба. Дельфина справедливо считала, что бесчувствие барона должны компенсировать его дорогие подарки. И чем холоднее он был, тем дороже мадемуазель Бокаж оценивала свою любовь.

Все же месье Дидон был принят: у Дельфины оказалось доброе сердце. Она ожидала бури. Эрвин ничего не заметил. Хотя не заметить огромную тушу, на которую еле налез фрак, было невозможно. Месье Дидон сидел на канапе, держась больше на своих ногах, похожих на чугунные столбы, чем на ножках этого изящнейшего произведения столярного искусства. Видимо от смущения, он не принимал участия в карточной игре и до ужина не проронил ни слова. Благодаря рассеянности барона все приняли нового гостя за крупного финансиста из провинции. Особенно когда Дельфина проронила, что он взял на содержание ее подругу мадемуазель Гаспар.

— Удачный выбор, — с ироничной улыбкой похвалил маркиз де Р*. — Только надобно будет обновить мебель.

— Это вы о чем, маркиз? — удивленно подняла брови Дельфина.

— О диванах мадемуазель Гаспар. Их ведь теперь таких двое. Двое больших людей. Я, пожалуй, знаю краснодеревщика, который за это возьмется.

— За что именно?

— За кровать, мадемуазель, — шутливо поклонился маркиз.

Все же за ужином месье Дидона отсадили подальше от хозяйки. Барон по-прежнему был рассеян, и Дельфина уже начала беспокоиться. Это началось с месяц назад, и с каждым днем ее любовник становился все мрачнее и мрачнее.

В два подали десерт. Шампанское лилось рекой, и с попустительства легкомысленной хозяйки дома многие молодые люди, представляющие собой сливки общества, позволили себе лишнее. Следовательно, беседа сделалась развязной, и наконец затронуты были фривольные темы.

— Как ваши успехи у прекрасной русской графини, маркиз? — спросил недавно назначенный личным секретарем короля красивый юноша, которому все прочили блестящую карьеру. — Когда вы представите нам свою новую любовницу?

— Совсем скоро. Мы встречаемся с графиней ежедневно, пока только на прогулках, но она уже подыскивает себе дом, где можно было бы устраивать приемы.

— Руководствуясь вашим вкусом и вашими советами? — тонко улыбнулся новоиспеченный королевский секретарь.

— Ну, разумеется.

— Поздравляем вас, Анри! — раздался дружный хор голосов. — На этот раз вы нас всех обскакали!

— О ком идет речь? — неожиданно вмешался в разговор барон Редлих.

— О даме, которая еще совсем недавно интриговала весь Париж, — пояснил королевский секретарь. — Маркиз раскрыл ее инкогнито, сумел возобновить знакомство и теперь близок к тому, чтобы взять эту крепость. Совсем скоро мы будем иметь счастье рассматривать прекрасные плечи графини вблизи.

— Не верю ни единому слову! — неожиданно горячо сказал барон. — Вы, маркиз, похваляетесь тем, чего не было и не будет никогда! Это недостойно мужчины!

— Я никогда не приписываю себе побед, которых на самом деле не было, — живо возразил тот. — Еще никто не посмел упрекнуть меня в хвастовстве!

— Значит, я буду первым, кто это сделает!

— С каких пор вы стали таким щепетильным, барон?

— Вы правы: в этомдоме смешно говорить о приличиях. Но есть места, где это вполне допустимо. Например, Булонский лес.

— Я всегда готов!

— Господа, господа! — гости поняли, что дело приняло серьезный оборот, и разволновались. — Мы все слишком много выпили! Кто ж говорит серьезно о таких вещах в три часа ночи! И право слово, предмет вашего спора того не стоит! Русская графиня всего через пару месяцев выйдет из моды, в Париж приедет кто-нибудь другой, и все уже будут говорить о нем! Стоит ли ссориться из-за женщины, которую никто не знает?

— Это мне решать! — вспылил барон. — Ежели господин маркиз так же не умеет пить, как добиваться любви порядочных женщин, его надо всему этому научить!

При этих словах маркиз побелел как полотно. Это уже было прямое оскорбление.

— Эх, и хорошие же у вас сигары! — раздался вдруг громогласный бас.

Все вздрогнули и повернули головы в ту сторону, откуда он раздался. Огромная туша во фраке, который грозился лопнуть по швам, поднялась из-за стола во весь рост. Вид у толстяка был препотешный, в руке дымилась одна из сигар, любезно предоставляемых хозяином своим гостям после обильного ужина и десерта.

— А это еще кто? — удивленно спросил барон Редлих. — Откуда здесь взялся этот господин?!

— Ах, милый, я еще сегодня утром хотела тебе все объяснить, — встрепенулась мадемуазель Дельфина. Она уже поняла, что теперь ее выход. — История такая забавная, что…

— Я пришел к вам переговорить по одному дельцу, барон, — умильно сказала туша. — И вижу, что теперь времечко самое подходящее.

— Вы решили сделать из меня шута? — барон переводил гневный взгляд со своей любовницы на тушу. — Что вообще, черт возьми, происходит в МОЕМ доме?

— Давайте выпьем еще шампанского, барон! — с улыбкой сказал королевский секретарь. — Господин, имени которого я не имею чести знать, справедливо отметил ваши сигары. Я же хочу отдать честь великолепному шампанскому, которое подают только здесь!

— Месье Дидон, — с трудом согнулась в поклоне туша. — Базиль Дидон. Таково мое имя, господа. Я хотел бы, чтобы вы все его запомнили. Потому что я новый интимный друг мадемуазель Гаспар! — торжественно добавил толстяк.