litbaza книги онлайнДетективыАвстрийская площадь, или Петербургские игры - Андрей Евдокимов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 70
Перейти на страницу:

— Ну не каждый же вечер, Евгения Васильна, — примирительно сказал Рубашкин, стараясь не дышать в ее сторону. — Сегодня день рождения у нашего Андрея Петрова. Он не композитор, но журналист очень талантливый…

— У тебя все такие. С кем наберешься, тот и Мусоргский. Ужин на кухне, Кате потом позвонишь. — Она протянула Петру тетрадный лист с двумя десятками цифр и, обняв Настю, увела ее в комнату.

Петр не стал ужинать. Облив голову холодной водой, насухо вытерся и сел к телефону. Несколько раз он ошибался, потом загудели длинные гудки, и на пятом Катя сняла трубку.

— У меня все хорошо, устроилась на две работы: в фирму и переводчицей в магистрате, — ее голос показался Петру молодым и радостным. — Позавчера переехала в новую квартиру. Три комнаты, окна в парк. Представляешь, просыпаюсь, а рядом в озере лебеди плавают. Насте здесь будет просто здорово, я ей уже школу выбрала.

— А я? Как же я? — внезапно охрипнув, спросил Петр.

— Ты? — удивилась Катя. — Ты будешь приезжать. Один раз в полгода я смогу оплатить тебе дорогу. Нет, один раз в год.

— Ты даже не спрашиваешь моего согласия. Уже все решила! — разозлился Петр.

— Неужели ты будешь возражать? Подумай о дочке, что ее ждет там у вас, какое будущее? В нищете, без матери и с отцом-пьяницей.

— Почему без матери? — растерянно спросил Петр.

— Потому, что я не могу вернуться. Боюсь, понимаешь, боюсь! Да и не хочу. Лучше здесь кружки в пивной мыть, чем возвращаться. А Настя через год будет говорить без акцента, станет нормальным европейским ребенком. Вырастет, получит образование, выйдет замуж и все забудет. Пойми, я ей только счастья хочу. Что для тебя важнее? Неужели счастье дочери ничего для тебя не значит? — Петр услышал те особые, вкрадчивые интонации, какими жена прежде убеждала деловых партнеров. — В конце концов, мы получим гражданство, тогда и ты сможешь сюда переехать. Я подожду с разводом. Продадим квартиру, твоей доли на первое время хватит. Я помогу, мы же все-таки не совсем чужие.

У него закружилась голова, и Петр устало сказал:

— Ладно, я подумаю.

— Только поскорее, надо успеть до Рождества. Позвони ко мне на работу, спроси господина Шварца. Передай ему документы, он сделает визу и купит билеты. Если будут проблемы, сразу сообщи. Я сказала маме, чтобы она дала тебе денег на всякие расходы.

— Не надо, у меня есть, — машинально ответил Петр. Он чувствовал, что теряет все, и неотвратимость потери заполняла душу гнетущей пустотой. Хорошо, я подумаю, — повторил он.

Несколько минут Петр оцепенело сидел у замолчавшего телефона, пока не понял, что нужно выпить. В спрятанной за книгами бутылке еще оставалось; он жадно выпил все, не замечая вкуса. Стало тепло и легче. Чуть-чуть поколебавшись, он все же набрал Ирин номер. Там долго никто не подходил. Наконец соседка сняла трубку.

— Извините, Надежда Петровна, что беспокою. Пожалуйста, попросите Иру.

— Ну что вы, Петя, она давно спит, — еле слышно ответила она.

— Мне очень, очень нужно, — Петр тоже стал говорить тихо, прикрыв трубку ладонью. Некоторое время слышались шорохи и треск. Потом Петр услышал шаги и Ирин голос.

— Можно к тебе приехать?

— С ума сошел! Второй час, я только легла. У Коли температура, он еле-еле уснул.

— Я очень прошу…

— Ты русского языка не понимаешь? Мне через пять часов вставать, в поликлинику за врачом, — в ее голосе ясно послышалось раздражение.

— Извини, — безнадежно сказал он перед тем, как положить трубку.

Выкурив несколько сигарет, Петр разделся и залез в постель. Но сон не приходил. Что-то слепило глаза, как будто комната наполнена каким-то странным сиянием, и в его свете, оседая, дымяться пылинки.

Проворочавшись полчаса, Петр встал и подошел к окну. Прямо над ним, как большой молочно-белый фонарь, висела луна. Расчерченная тенями улица была пустынна и призрачна.

«Сегодня же полнолуние», — догадался Петр и подумал, как давно не видел ночного неба. Потом он вспомнил, что где-то лежал альбом с Настиными фотографиями, и ему нестерпимо захотелось его найти и посмотреть.

Включив свет, он подошел к полкам и, не глядя, стал вытряхивать на пол книги и папки со старыми бумагами. Альбома нигде не было. Устав искать, он нагнулся за выпавшей газетой, и его взгляд неожиданно выхватил знакомую фамилию — Кошелев!

Газета пожелтела и надорвалась по краю.

«Георгий Михайлов — один из тех, кто, по сути, определял культурную атмосферу в „великом городе с областной судьбой“. Физик и педагог, он стал еще и собирателем уникальных произведений современной живописи, бесстрашным устроителем знаменитых „квартирных“ выставок в то время, когда все не одобренное парткомом считалось антисоветским и жестоко каралось. Судьба Михайлова при коммунистическом режиме была изломана КГБ. И одним из тех, кто участвовал в преследованиях Михайлова и других представителей русской интеллигенции был гэбист Павел Кошелев…» — читал Петр.

На том месте, откуда он поднял газету, лежала папка из полупрозрачного пластика. Сквозь него просвечивало слово «Мемориал». Петр вспомнил: когда-то он брал интервью у этого Михайлова. Материал не получился, но черновик должен был лежать в этой папке. Он вывалил ее содержимое, и нужная бумага тут же попалась ему на глаза:

«…и тут в жизни Георгия Михайлова появился новый персонаж, знаменитый Павел Кошелев, кадровый офицер КГБ, вне стен которого называвший себя Коршуновым. Этот чекист давно хотел познакомиться с известным диссидентом, а тот отсутствовал. Валил на Колыме лес! В один прекрасный день Кошелев-Коршунов заявил, что отныне „органы“ меняют свое отношение к молодым художникам и берут их под свою отеческую опеку.

И действительно, после процесса над Михайловым художники-неформалы закупили и выложили 123 квадратных метра штучного паркета, обошедшегося в 20миллионов, вывезли двадцать две с половиной тонны битого кирпича, сломали десяток кубометров бетонных стен, а облицовка клозетов и ванн обошлась в 6 миллионов 190 тысяч 630 рублей! Но больше всего поразили Петра, — нет, не поразили, умилили! — подробности обустройства кравцовского сортира. В смете указывались пикантные подробности: какой плиткой облицован пол, сколько стоили закупка и монтаж устройства для подогрева пола, а также унитаза знаменитой фирмы „ГУСТОФФ“.

Когда-то он много писал о строительстве и с тех пор научился разбираться в сметах и затратах. Приписки и воровство процветали на стройках всегда, но такое надувательство Петру еще не попадалось. Все, кто платил и получал деньги, включая сметчиков и бухгалтеров, были на сто процентов уверены в безнаказанности, в том, что никто и налистам известно, что моей канцелярией получено и зарегистрировано Ваше письмо, затрагивающее суть указанной проблемы. Его содержание и является предметом обостренного интереса прессы. Поскольку Ваше письмо и приложения к нему документированы пометкой „лично и конфиденциально“, я не имею морального права на их оглашение.

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 70
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?