Потом, в 1914 году, началась Первая мировая война, и внезапно Трамп и сотни тысяч других людей с немецким происхождением стали целями своего собственного правительства. Немецко-американская газета Фазерленд поместила на обложку статью под названием: «Являются ли жители иностранного происхождения хорошими американцами?» – вопрос, который многие жители неиностранного происхождения задавали себе в то время. Санкционированная правительством группа добровольцев, называемая Американская лига защиты, с 250 000 участников, следила за немецкими американцами среди всевозрастающего страха, что семьи иммигрантов работали на их отечество и против их новой родины.

Вскоре использование немецкого было не рекомендовано, и многие немецкие имена были американизированы. Тон был задан с самого верха. 14 июня 1917 года, спустя два месяца после того, как Соединенные Штаты вступили в Первую мировую войну, президент Вудро Уилсон провозгласил: «Военные мастера Германии наводнили наши ничего не подозревающие города злобными шпионами и заговорщиками, и теперь стремятся извратить мнение наших людей». Это стало известно как речь на День флага, момент, который немецкие американцы запомнят надолго. В последующие годы антинемецкие взгляды лишь расширялись, по мере того, как Вторая мировая война обновила ощущения, и отец Дональда, Фред Трамп, будет большую часть жизни защищать свои корни, иногда настаивая, что его семья была из Швеции, утверждение, которое будет повторять и его сын. Серьезной же дискуссии по поводу удаления немцев с территории никогда не было, и в конце концов, Трампы перемешались в плавильном котле, каковым была Америка.

Вскоре после того как Соединенные штаты вступили в Первую мировую войну, Фридрих Трамп, которому на тот момент было сорок девять, шел вниз по Ямайка-Авеню со своим двенадцатилетним сыном Фредом. Старший Трамп привычно заметил, что его тошнит. Он пришел домой, забрался в постель и вскоре умер, став жертвой распространившейся по всему миру эпидемии гриппа. Фридрих оставил своей семье немалую недвижимость, и его вдова Элизабет сделала себя главой семейного бизнеса в сфере недвижимости, который она назвала Е. Трамп & Сын. Ее старший сын, Фред, обладал страстью к сделкам с недвижимостью и вскоре принял на себя ведущую роль в компании, которую основала его мать. Получив невероятную ответственность в столь юном возрасте, он немедленно ухватился за нее, нацеленный на то, чтобы стать ведущим строителем в растущем послевоенном Нью-Йорке. Фред построил свой первый дом в 17 лет, затем еще и еще, используя доходы от одного для финансирования следующего.

По мере того, как Фред исследовал Нью-Йорк-Сити 1920‑х годов, он увидел целый ландшафт возможностей. Селения близ Бруклина и Квинса все еще имели клочки неразработанной земли, и трамваи и метро строились все глубже во внешние городки, открывая новые сферы для разработчиков. Население Квинса, где Трамп совершил большинство своих ранних построек, удвоилось с 469 000 в 1920 году до 1,1 миллиона жителей в 1930-м. Оставив 99 процентов белого населения спустя десятилетие.

Даже с подобным разделением расистские и этнические распри уже витали в воздухе. После Кланбейка, Демократической конвенции 1924 года трения достигли нового пика 30 мая 1927 года на параде Дня памяти, который проходил сквозь окрестности Квинса Фреда Трампа. Полиция была уверена на протяжении нескольких недель, что ККК постарается сорвать парад, и они сказали, что члены клана могут присоединиться к маршу лишь в том случае, если они согласятся не надевать свои белые балахоны и капюшоны. Трамп, двадцатиоднолетний протестант и к тому времени глава семейного бизнеса, присоединился к десяткам тысяч нью-йоркеров, посетивших парад. ККК не нуждался в мандате полиции. Одетые в свои балахоны и капюшоны, неся гигантские американские флаги, они раздавали листовки в районе Трампа, утверждая, что католические члены полиции притесняют «коренных американцев-протестантов». ККК обращались к «честным жителям Квинса для принятия позиции в защиту основополагающих принципов страны». Это типичная тактика Клана пыталась натравить католиков на протестантов, одновременно накаляя антииммиграционные чувства.

Посеяв семя вражды, более тысячи членов Клана устроились на пересечении Ямайка-Авеню и Восемьдесят Пятой улицы, где планировалось начало парада Дня памяти. Командир небольшого полицейского отряда был возмущен тем, что Клан ослушался его приказа относительно ношения балахонов и капюшонов. Полицейский подбежал к члену Клана в капюшоне со своей дубинкой, готовый ударить марширующего по голове, момент, живо запечатленный на фотографии, опубликованной в Brooklyn Daily Eagle. «Женщины дрались с женщинами, а зрители с полицейскими и членами Клана, как того диктовало их желание», – сообщила The New York Times на следующий день. «Воюющие были повержены, а знамена Клана уничтожены». Фред Трамп попал в гущу схватки и был арестован.

Обвинение против Трампа гласило: «отказался уйти с парада, когда ему было приказано это сделать». Но газета Квинса, Daily Star, сообщила, что обвинение было незамедлительно отклонено. Новостные сообщения не уточняли, был ли Трамп за или против Клана, или был ли он на параде просто в качестве наблюдателя, но подтекст истории Стар состоял в том, что он был несправедливо обвинен. Что бы ни произошло на самом деле, парад и аресты подчеркнули, что Клан оставался заметным и влиятельным, о чем свидетельствует введение иммиграционной квоты два года спустя.

Тем временем Трамп методично строил свою империю, покупая свободную землю преимущественно в Квинсе. Даже несмотря на то, что Депрессия опустошила Нью-Йорк-Сити, он искал возможности. Когда продажи домой упали, он вложил деньги в то, что потом стало одним из самых процветающих магазинов продовольственных товаров. В марте 1931 года, когда Депрессия была все еще на пике, Трамп объявил, что он близок к завершению крупномасштабного проекта в секторе недвижимости Ямайки в Квинсе. Трамп сказал, что он ожидает построить здания общей стоимостью в 500 000 долларов в течение нескольких месяцев. «Дома в английском колониальном стиле Тюдоров и Георгианском», – сообщила The Times, который в тот день в противовес был полон мрачных новостей.

Трамп и в мрачности нашел возможности. Когда фирма, занимающаяся иппотечным кредитование, Леренкраусс & Ко разорилась в связи с обвинениями в мошенничестве, Трамп и партнер ухватили дочернее предприятие, которое давало информацию по многим проблемным объектам собственности. Трамп использовал ее для покупки домов, которым грозили лишения права выкупа, расширяя свои владения недвижимостью путем покупки задешево у людей, у которых не было другого выбора, кроме как продавать.

Во времена финансовой разрухи, когда уровень безработицы поднялся до 25 процентов и улицы были наводнены нуждающимися, Трамп появился как один из самых успешных молодых бизнесменов города. По мере того как экономическое положение становилось стабильным, Трамп приобрел больше собственности, строя дома в Тюдоровском стиле в Квинсе. В 1935 году Трамп начал концентрировать внимание на Бруклине, и он продал семьдесят восемь домов в течение двадцати дней, каждый примерно за 3800 долларов. Вскоре после этого его продажи домов достигали тысячи.

В один прекрасный день, Трамп одетый в отличный костюм и пригладивший свои фирменные усы, посетил местную вечеринку. Он увидел пару сестер, и младшая из них привлекла его взгляд. Ее имя было Мэри Энн Маклауд. Спустя несколько лет после того, как она впервые приехала в Соединенные Штаты, она уезжала обратно и возвращалась в свою маленькую деревню на Внешний Гебридский остров Льюс, совершенно не уверенная в том, что готовит для нее будущее. Она уже была готова к очередному путешествию обратно, когда ее сестра Катерина взяла ее на вечеринку в Квинсе. Мэри Маклауд, которой было двадцать три года, и Фред Трамп, ему исполнилось тридцать, провели весь вечер вместе, и какая-то искра пролетела между горничной и важной персоной. Когда в ту ночь Трамп вернулся домой, он поделился этим со своей матерью и сделал заявление. Он встретил женщину, на которой планировал жениться.