Заметил включенную «видеосвязь» и удивленно приподнял брови.

— А вы времени даром не теряли, еще одну работницу подыскали?

— Добрый день, Дарсен, — вежливо поздоровалась Надя.

— Хм, куколка, не признал поначалу. Да ты никак на первый гонорар к магу сходила? Неплохо! Дорого взял?

— Гонорар? Магу? — хлопнула ресницами девушка.

— Ну да, — приземлившись в скрипнувшее под его весом старое рабочее кресло, юрист отхлебнул из бокала. — Это я пашу за призрак надежды. Тебе-то чего маяться?

Надя замешкалась, не зная, как объяснить и стоит ли вообще объяснять Дарсену историю своего знакомства с Силами и отсутствие всякой возможности материального контакта, а следовательно, и гонораров. Как бы, интересно, Силы Двадцати и Одной умудрились перечислить деньги ей на карту? Да и вообще, невольно вспомнился старинный анекдот про милиционера, пистолет и зарплату. Она никак не ожидала материальных благ, считая уже само присутствие чудес в жизни щедрой наградой.

Потому девушка выбрала простейший из ответов:

— У нас настоящих магов, не шарлатанов, нет, наверное. Или я никогда не встречала. Я в парикмахерской была. Подруга к знакомому мастеру отвела. Он взял недорого.

— Не увиливай от ответа, — погрозил пальцем толстяк-юрист. — Сколько Великие тебе положили? Ты хоть торговалась?

Теперь настал черед смущаться созданиям чистой энергии, не озаботившимся низкими материальными аспектами при найме ценных сотрудников. Если юриста, как поняла Надя, они поймали на удочку некоего будущего блага, то вопрос зарплаты в цифрах, монетах и так далее для недоделанной Плетущей Мироздание, мутировавшей под воздействием неблагоприятных для таланта условий, Силы Двадцати и Одной вообще не рассматривали. Почему? Да просто потому, что Плетущие испокон века работали на Силы, поскольку работали, и иначе, вне сферы этих действий, себя помыслить не могли. Так рыба не может не плавать, потому что рождена рыбой.

— Дарсен, Надежда пребывает ныне вне сферы наших возможностей физического воздействия на мир, — влезли Силы с комментарием. — Оттого и отрадно нам, что изыскан способ для бесед.

— Давай лучше послушаем, зачем нас позвали. Разговоры о деньгах мне и на работе надоели, — жалобно предложила Надя и пригубила компот.

— А-а-а, альтруистка, — не то усмехнулся, не то с усмешкой плюнул юрист, но просьбе внял и докапываться до размера зарплаты перестал. Зато переключился на какую-то совсем левую тему:

— Чего пьешь, сколько выдержки?

— Утром мама сварила, как раз настоялся и остыл, — честно отчиталась девушка и, прежде чем глаза Дарсена, пораженного продвинутым уровнем виноделия в некоем мире, полезли на лоб, добавила: — Компот ягодный. Смородина, малина, крыжовник. Все с дачи. Все как я люблю.

— Тьфу! — оценил вкус коллеги законник и отхлебнул из своего бокала совсем не компотика. Следом воззвал уже к Силам: — Внимаем вам, о Великие!

Впрочем, словечко-обращение «Великие» он употреблял без особого пиетета, вроде как в маршрутке говорил «девушка, передайте за проезд». Наверное, рано или поздно человек привыкает ко всему, даже к чудесному в жизни, и перестает воспринимать его как чудесное, переводя в категорию обыденного. Более того, совершенно перестает ценить само присутствие волшебства в жизни.

— Пауки! — Пожаловались «о Великие». — Они почти перекрыли доступ паломникам к нашему храму в одном из регионов.

— Они неубиваемые? — удивился Дарсен.

— Ты какой-то странный юрист, — смакуя компот, задумчиво поделилась своими наблюдениями Надежда. — Обычно юристы ищут способ урегулирования конфликта по закону или в обход закона, но так, чтобы внешне закон соблюдался.

— Так это ж пауки, — передернулся всем телом Дарсен. — Мерзкие твари! Ядовитые, лохматые, противные…

— У нас не все такие, — повела плечами Надя. — А птицееды вообще милые, пушистые. Любое животное для чего-нибудь нужно, чем-то полезно. Это человек не всегда полезен, а в природе иначе. Там все взаимосвязано и регулируется само, если только люди не нарушат равновесие, как с кроликами в Австралии, которых колонисты завезли для пропитания.

— Ты кроликов с пауками не равняй! Они-то как раз по-настоящему пушистые и вкусные! — вступился за длинноухих юрист.

— Только от них эрозия почвы и исчезновение редких видов местных животных, — уточнила Надя. — Давай получше разберемся с пауками, чтобы не рубить сплеча. Рассказывайте, Силы, все, что о тех пауках знаете. Где живут, чем питаются, какую пользу и какой вред приносят…

Раз просят, Двадцать и Одна не стали ломаться. Рассказали и показали. Первое впечатление от деревьев, заплетенных белой паутиной до состояния зимней изморози, честно сказать, поколебало убеждение Нади в полезности всякой твари вне зависимости от ее внешней привлекательности. Уж больно неприятный открывался вид.

Юрист же скривился и полез в бокал за градусным утешением. На заплетенный паутиной лес он старался не смотреть, впрочем, слушал речи Сил внимательно.

В лиственном лесу было светло. Деревья с глянцевитыми светло-коричневыми стволами не походили на земные, зато форма листа — почти идеальный круг с волнистыми зубчиками по контуру — напоминала осину. Полосатые черно-желтые брюшки пауков просматривались в белом сплетении нитей паутины явственно. Так же как крупные нежно-лимонные цветы в паутине и листве.

— Насколько они ядовиты? — неприязненно уточнил Дарсен.

— Укус пишара не смертелен. Незначительная опухоль и зуд, — поспешили уведомить Силы. — Но, если порвать одну паутину, укусить нарушителя постарается каждый паук из соседних сетей.

— А чем они питаются? Я совсем не вижу насекомых. Ни пчел, ни бабочек, ни мух… Уже всех съели? — задумчиво уточнила Надя.

— Пауки едят нектар уличи, — растолковали Силы.

— Так они все заплели, чтобы конкурентам к цветам было не подобраться? Однако! Ты еще скажи, что эти разожравшиеся полосатые чудовища превращаются в бабочек сказочной красоты! — удивился Дарсен.

Вместо ответа Силы показали очередное чудо: большую, с ладонь, бабочку, чьи крылья переливались всеми цветами радуги.

— Что, правда? — изумился попавший пальцем в небо законник, отставив бокал на край стола. — А чего сразу не сказали?

— Нам нужно беспристрастное суждение, — ответили Силы, явственно неравнодушные к бабочкам.

Судя по всему, Силы Двадцати и Одной попали в капкан неразрешимых противоречий: с одной стороны, им, бесспорно, нравились прекрасные создания с оригинальными стадиями развития, с другой — путь к храму для паломников не должен быть усложнен непреодолимыми ядовитыми препятствиями. Думать о высоком, когда тебя массово жалят пауки, разъяренные разрывами художественно сплетенных сетей, очень непросто. Таких испытаний для своих почитателей Силы не планировали.

— А раньше пауки сильно мешали? — осторожно уточнила Надя.