Она просияла, не в силах устоять перед его чарами и той галантностью, с которой он пытался помочь ей снова почувствовать себя непринужденно.

– Мы могли бы сравнить наши бессонные ночи.

Он сверкнул глазами и кивнул в сторону ее охранников.

– Прикажите им уехать.

– Не слишком далеко, – возразила она настороженно.

– Но достаточно, чтобы они не могли видеть нас.

Ее глаза широко распахнулись.

– Я не могу.

– Ну тогда хотя бы так далеко, чтобы они не могли нас слышать.

Она сделала глубокий вдох, взглянула на свою дочурку, которая с гуканьем пыталась вырвать из рук у Ставра деревянную куклу.

– Вы знаете о моем муже?

– Ваши слуги верны вам, не так ли?

– Конечно, но…

– Мы просто поболтаем. И ничего больше.

– Не может быть ничего больше.

И если в другой ситуации он сказал бы что-нибудь дразнящее и соблазнительное, сейчас он тихо произнес:

– Я никогда не причиню вам вреда.

Она еще мгновение поколебалась, а затем обернулась к своей свите и крикнула:

– Подождите меня на берегу озера.

Ставр же просто кивнул своим людям, и они его отлично поняли.

И люди Бирона и Глинской вместе направились к озеру.

Ставр выпустил из рук игрушку, и Зоя немедленно засунула ее в рот. Указав на кучку деревьев на краю луга, он промолвил:

– После вас, сударыня. Моя кухарка завернула тут кое-какую снедь, может, вам понравится.

– А если бы я не надумала навестить вас? – Татьяна пришпорила свою кобылу и направила ее в сторону деревьев.

– Мы могли бы отведать ее в тени ваших деревьев, – пробормотал он, направляя коня вслед за ней.

– А если бы у меня были гости, что тогда?

– Разве сосед не может нанести вам визит? – парировал он невозмутимо.

Она бросила на него удрученный взгляд.

– Вы всегда уверены в себе, а вот я, похоже, совсем нет.

– Вы ошибаетесь, княгиня. Многое неподвластно моей воле.

Она вдруг просветленно улыбнулась. А он склонился и едва не поцеловал ее. Ликование охватило его душу.

– Я несказанно рада, – проронила она еле слышно. – Этого не должно быть, но мне весело. И у меня нет разумного объяснения моей радости.

– И я тоже не могу понять, почему пренебрег своими домашними обязанностями. – Он вскинул брови. – Посевная сейчас в самом разгаре.

– Но в еще более критическом положении оказалась я.

Ее голос прозвучал игриво, и на какой-то момент он засомневался, действительно она столь поразительно наивна или же просто маленькая хитрая обольстительница.

– Простите меня, – сказала она, заметив его испытующий взгляд. – Я пошутила, а выходит, обидела вас. Моя мать всегда говорила, что я слишком откровенна.

Это было время, когда многие женщины благородного происхождения в России жили в закрытых и охраняемых частях дома – теремах.

– Нет, ни в коем случае, – возразил он, подумав, что очень скоро выяснит, насколько она лукава или простодушна.

– Ну хорошо. Другая причина, по которой я не знаю, следовало ли мне ехать к вам, – это сплетни о том, что вы пользуетесь слишком большим успехом у женщин. А я совершенно не разбираюсь в этих вещах.

Неприступная мадонна или лукавая обольстительница, она говорила с шокирующей прямотой и откровенностью.

– Эти сплетни сильно преувеличены, уверяю вас, сударыня.

– И все же я вижу, почему вы нравитесь женщинам. Наверняка вы сознаете собственную притягательность.

Он готов был поставить на то, что она действительно наивна и простодушна, ибо ни одна соблазнительница, которых он знал (а знал он многих), не льстила бы так откровенно.

– Красивая внешность не слишком-то помогает в бою, – возразил он сухо.

– Что ж, мне она кажется очень привлекательной. Вы похожи на славных героев из моих детских сказок.

– Едва ли, сударыня, а уж что касается красоты, то в этом вряд ли кто сравнится с вами. Вы, наверное, затмили всех при дворе царя Ивана. – Она вдруг заметно погрустнела, и он быстро добавил: – Простите меня. Я опять не то сказал.

– Пожалуйста, не говорите мне о… нем.

– Никогда больше. Скажите, Зоя уже переворачивается на животик?

Она тихо рассмеялась:

– Ой, да вы просто знаток в этих делах!

– Так переворачивается она? – повторил он, видимо, не желая обсуждать глубину своих познаний.

– Да… только очень смешно и неловко. И всегда забавно удивляется, когда ей это удается.

– Помнится, я смотрел, как трудились детишки моей сестры, чтобы освоить это действо.

– Вы часто видитесь с сестрой?

– Да, когда я дома.

«Дома здесь или под Ригой», – подумала она, вспомнив о россказнях своей служанки.

– Почему вы не сказали мне, что вы граф?

– А это важно для вас?

– Ни в коей мере.

Она действительно была так наивна. Во всем мире это имело большое значение.

– Нам с Зоей наплевать на титулы, правда ведь, малышка? – проворковала она, отворачиваясь от его испытующего взгляда.

– Очень разумно, – тактично заметил он. – Ага… вот мы и добрались до тени.

Остановив коня, он указал на небольшую березовую рощицу, не собираясь больше рассуждать о социальном неравенстве. Ему было гораздо интереснее, когда настанет момент, сократить расстояние между собой и этой добродетельной женщиной. Быстро спешившись, он подошел к ней и поднял руки, чтобы помочь ей вылезти из седла, старательно контролируя себя. Но когда она перекинула ногу через луку седла, вид ее розовой икры не только вызвал блеск в его глазах, но и оказался серьезным испытанием для его благородного воспитания. И хотя она, казалось, не замечала этого, он держал ее на вытянутых руках, пока она не соскользнула прямо в его раскрытые объятия.

Присутствие Зои было еще одним сдерживающим фактором. По правде сказать, его даже радовало, что она с ними. Без нее ему было бы гораздо труднее не давать себе воли.

– Ваши слуги все из дворни Глинских? – вежливо поинтересовался он, хотя и с некоторой настороженностью в голосе, ведя ее в укромное местечко под деревьями.

– Все они словно члены семьи. Я им доверяю полностью.

Он кивнул.

– А я – нет. Я имею в виду… Я не хотел бы, чтобы вы подумали, что…