Бегом к дубу, за мешком… И скорее в город.

Урук бежал быстро, зная, что его преследуют. Но он уже почти достиг города. Сейчас он нырнет в путаницу дворов и улочек — и только его и видели. Он направлялся к пешеходному мостику через Ибекс. Еще две-три сельские хижины, и можно будет не опасаться погони.

Пересекая ячменное поле, он вдруг услышал за спиной чье-то свистящее дыхание. Кто это оказался таким прытким? Никто из храмовых стражей, не говоря уж о жрецах, не смог бы его догнать. Что ж, придется задержаться.

Урук резко обернулся. В темноте горели желтые глаза.

Ему приходилось слышать в своем племени рассказы о страшных демонах ночи, глаза которых сияют во тьме. Он лишь посмеивался над такими историями. Но кто из плоти и крови мог глядеть на него такими глазами?

Пес. Тот самый пес, полудохлый, отощавший, которого он встретил у зиккурата. Урук даже засмеялся. Они вместе пересекли мост через реку. Пес бросился к воде и принялся жадно лакать. Урук уселся рядом и зарыл ступни в речную грязь. Пес оглянулся и снова принялся утолять жажду.

— Не лопни, — засмеялся Урук.

А пес все пил и пил.

Урук вынул из мешка рубаху, намочил ее и принялся смывать с себя глину. Вода приятно охлаждала и освежала тело. Он внимательно рассмотрел собаку. Крупное животное песчаного окраса казалось порождением самой пустыни. Длинный хвост. Ничего, если откормить, даже симпатичный.

Урук вынул из мешка свиной окорок, оторвал себе кусок, а кость с остатками мяса вытянул перед собой.

Ворчание.

Урук мгновенно спрятал кость за спину, возмущенный пес прыгнул на него, но тут же получил по носу, завизжал и отскочил. Он не ожидал от человека такой быстрой реакции.

Урук снова протянул псу мясо.

— Если хочешь, получишь. Только не надо мне угрожать. — Он ухмыльнулся. — Ведь еда до сих пор у меня.

Собака медленно подошла. Видно, что она уже сталкивалась с людьми. В Шинаре и на побережье собак чаще всего используют в пищу.

— Не бойся, я охотников не ем, — заверил пса Урук.

Четвероногий охотник получил свою долю и шумно принялся ее уплетать. Урук тем временем вытащил драгоценный камень. В бледном свете луны он выглядел странно и загадочно.

— Неплохая добыча, — пробормотал вор. Он зачерпнул горсть береговой грязи и обмазал камень, скрывая его блеск.

Пес возле его ног громко хрустел костью.

Урук не спеша шагал по городским улочкам, ведущим к рынку. Народу вокруг немного, в основном пьяницы слонялись от кабака к кабаку. Урук вежливо кивал им, но никто на его поклоны не отвечал. Встречались ему и негры, но и они не обращали никакого внимания на прохожих. Урук чувствовал себя одиноким, как всегда.

Нет, не как всегда. Кое-что изменилось. Тощий пес опять увязался за ним.

— Нет у меня больше мяса. Самому есть нечего.

Он пошел дальше, пес выскочил вперед и замер, как будто спрашивая, куда ему бежать.

— Ты, стало быть, теперь от меня не отстанешь?

Пес слегка вильнул хвостом.

— Что ж, если тебе так нравится…

Урук понял, что он больше никогда не ударит этого пса. Как и никто другой.

Из своего укрытия Андер хорошо видел факелы, отбрасывавшие теплый желтый свет на стену хижины и на обоих часовых. За хижиной угадывались Иссохшие Холмы, за ними — свобода.

Андер спрятался в зарослях шиповника, за валуном, в тридцати шагах от воинов. Запах цветущего шиповника раздражал его, глаза слезились. Воды! Напиться и умыться… Но об этом пока оставалось только мечтать. Все тело чесалось от уколов мелких шипов колючего кустарника. Он облизывал руки и колени, и это помогало немного унять зуд. Андер не спускал глаз с нифилимов, стараясь ничем себя не выдать. Тих, как лунный свет.

Солдатам таиться было ни к чему. Особенно много шума исходило от рослого блондина. Он страдал от простуды, поэтому все время гулко сморкался в ладонь и даже руку о штаны вытирал после этого с каким-то особенным шумом. У второго воина волосы были заметно темнее, ростом он был поменьше и весь какой-то ободранный. Край рубахи в бахроме, на локтях и коленях дыры. Даже шнур на рукояти меча распустился.

Нифилимы следили за равниной. Беглые рабы их не интересовали. Они занимались выслеживанием новых. Появившиеся в их поле зрения живые души — воры или стайка дикарей — быстро переселялись в бараки невольников. Поэтому они стояли спиной к Андеру, лишь время от времени оборачиваясь, чтобы бросить взгляд в сторону гор. Да и чем мог угрожать им какой-то жалкий беглец?

Все это было похоже на игру в прятки, только проигравшего ждала верная смерть, нескорая и мучительная. Андер хорошо помнил детские игры. Он с напряженным вниманием следил за детьми, искавшими его в кустах и в зарослях, в высокой траве и в камышах по берегам ручья. Чудесное было время. Его редко брали в игру, только когда не хватало участников. Но он наслаждался от души. Прятался обычно в гуще кустов, под старыми бревнами. Его так и подмывало громко рассмеяться, окликнуть преследователей. Почему? И сейчас еще он не утратил ощущения собственного превосходства над окружающими.

Нифилимы могут его и не обнаружить в кустах, но необходимо пробраться мимо них незамеченным. Иного пути к равнинам нет. Обходить их некогда, скоро рассветет и появятся другие солдаты. Случайная встреча — и все пропало. Да еще и луна. Кроме того, почти невозможно проползти через сухой кустарник бесшумно. Увидят или услышат.

И вот он крадется, осторожно отодвигая веточки и камушки. Теперь сидит в шиповнике. Сколько у него осталось времени?

Он направился к лачуге, сдерживая дыхание, вслушиваясь и всматриваясь, то и дело останавливаясь.

Даже два десятка шагов — громадное расстояние, если его нужно преодолеть ползком, по сухой траве и сквозь колючие кусты. Хрустнет ветка или случайно окажешься на открытом месте — и ты погиб.

Наконец инстинкт приказал ему остановиться. До хижины еще больше десятка шагов, но все это пространство заросло высохшей на солнце колючкой.

Андер поднял голову, осмотрелся. Другого пути нет. Он притаился на краю зарослей кустарника. Надо искать выход. И поскорее. И так уйма времени потеряна. Луна по-прежнему висит в небе, но Звезда-Царица уже опускается к горизонту. Скоро и солнце взойдет.

Мальчиком Андер каждую ночь пас коз отчима. Звездное небо помогало ему бодрствовать. Старухи селения считали звезды предвестниками злого рока и несчастий. Но одинокому пастуху, которому козы заменяли товарищей, казалось, что на ночном небе живут его настоящие друзья. И не самодовольные крестьяне, нет, там обитали королевы и герои, красавицы и злые духи. Мальчик, которого в семье считали чужим, общался с ними на равных.