Браунсвилл приветствовал успешных мафиози так же, как в элитной военной академии Вест-Пойнт чествуют победоносных генералов. Здесь была родина знаменитой «Корпорации убийств»; кондитерская «Миднайт Роуз» на углу Ливония-авеню и Саратога-авеню, где киллеры из «Корпорации» встречались с заказчиками, в молодые годы Генри считалась местной достопримечательностью. Бандиты Джонни Торрио и Аль Капоне тоже росли здесь, прежде чем отправиться на Запад США со своими «томми-ганами». Героями детства Генри были такие типы, как Бенджамин «Багси» Сигел, объединившийся с Меером Лански, чтобы создать Лас-Вегас; Луис «Лепке» Бухальтер, чей профсоюз мускулистых закройщиков контролировал всю швейную индустрию; Фрэнк Костелло, обладавший таким мощным политическим влиянием, что судьи звонили ему с благодарностями за назначение; Отто «Аббадабба» Берман, математический гений и король подпольных лотерей, придумавший, как подделывать результаты тотализатора на ипподроме так, чтобы выигрывали наименее вероятные ставки; Вито Дженовезе, стильный рэкетир, отправивший две сотни лимузинов, включая восемьдесят машин с цветами, на похороны своей первой жены в 1931 году, которого «Нью-Йорк Таймс» аттестовала как «молодого богатого ресторатора и импортёра»; Гаэтано «Трёхпалый Браун» Луккезе, возглавлявший мафиозную семью, в которую входили братья Варио. И, разумеется, легендарные члены «Корпорации убийств»: щёголь Гарри «Питтсбург Фил» Страусс, гордившийся своим умением подобраться к жертве в кинотеатре и убить одним ударом узкого ножа в ухо, да так ловко, что никто ничего не замечал; Фрэнк «Дашер» Аббандандо, который всего за год до рождения Генри с ехидной усмешкой отправился на электрический стул, и стотридцатики-лограммовый Вито «Соко» Гурино, толстый убийца с бычьей шеей, для тренировки отстреливавший головы курам на своём заднем дворе.

На улицах все знали, что банда Пола Варио — одна из самых сильных и опасных в городе. В Браунсвилле убийств всегда было много, а с шестидесятых по семидесятые именно бойцы Варио исполняли большую часть грязной работы для остальных членов семьи Луккезе. Постоянно требовалось то избить забастовщиков, то нажать на задолжавшего бизнесмена, то приструнить мелкую банду, а то и устранить опасного свидетеля или стукача. В таксопарке имелись для этого крутые парни вроде Бруно Фаччоло, Фрэнка Манцо или Джои Руссо, всегда готовые по первому приказу Пола расшибить парочку голов; а для более серьёзных дел — молодые стрелки вроде Джимми Бёрка, Энтони Стабиле и Томми Де Симоне, которые охотно брались за самые жестокие поручения. Впрочем, это не было основной их работой; практически все умники были так или иначе заняты в каком-то бизнесе. Они имели доли в разных предприятиях. Они управляли небольшими транспортными компаниями. Они владели ресторанами. Например, Джимми Бёрк был угонщиком, но ему же принадлежали доли в нескольких потогонных швейных фабриках в Куинсе. Бруно Фаччоло владел небольшим ресторанчиком на десять столиков «У Бруно» и очень гордился своими мясными соусами. Фрэнк Манцо по прозвищу Фрэнки Макаронник владел рестораном «Вилла Капра» в Седархёрсте, а также до своего первого приговора по особо тяжкому был активистом в профсоюзе плотников. Крепко скроенный молодой человек Джои Руссо подрабатывал на стройках и водителем такси.

Генри Хилл, Джимми Бёрк, Томми Де Симоне, Энтони Стабиле, Томми Стабиле, Толстяк Энди, Фрэнки Макаронник, Фредди Безносый, Эдди Финелли, Пит Убийца, Майк Францезе, Ники Бланда, Бобби Дантист (прозванный так за то, что всегда вышибал зубы, когда кого-то бил), Энджело Руджьерио, Клайд Брукс, Дэнни Риццо, Энджело Сепе, Алекс и Майкл Корчоне, Бруно Фаччоло и остальные уличные солдаты Пола Варио жили, ни в чём себя не ограничивая. Они всегда были вне закона. Они были детьми из бедных кварталов, вечно влипавшими в неприятности. Ещё подростками они попали под прицел полицейских, которые избивали их каждый раз, когда приключались кража со взломом или нападение, заставлявшие местных копов пошевеливаться.

Когда они подросли, избиения почти прекратились, но практически всё время они так или иначе оставались под надзором полиции. И постоянно находились под подозрением, арестом или обвинением за какое-нибудь преступление. С юного возраста Генри и его друзья привыкли регулярно являться к надзирающим офицерам. Их так часто задерживали и допрашивали по такому количеству правонарушений, что в полицейском участке для них не осталось ничего страшного или загадочного. Они знали процедуру от и до. Они лучше многих юристов представляли, как далеко могут зайти копы. Они досконально знали различия между задержанием, арестом и обвинением. Они знали всё о залогах, слушаниях и приговорах. Когда их «брали», неважно за что — драку в баре или многомиллиардную торговлю наркотиками в составе организованной группы, — они, как правило, лично знали полицейских, проводивших задержание. Они помнили наизусть секретные телефоны своих адвокатов и поручителей. Нередко сами же полицейские и звонили по этим номерам, зная, что небольшая любезность обеспечит им сотню-другую долларов чаевых.

Для Генри и его друзей-умников мир был устроен идеально. Их прикрывали со всех сторон. Они были среди криминалитета как рыба в воде, а посторонних считали своей добычей. Жить иначе было просто глупо. Люди, покорно стоящие в очереди за зарплатой, были недостойны даже презрения. Эти трудяги — те, кто следовал правилам, вкалывал задёшево, беспокоился о счетах, копил центы на чёрный день, знал своё место и зачёркивал рабочие дни в календаре на кухне, словно узник, ждущий освобождения, — считались идиотами. Они были робкими, законопослушными, мечтающими о пенсии существами, кастрированными с самого рождения и покорно ждущими своей очереди умереть. Хотя для умников эти работяги были уже мертвы. Генри и его друзья давным-давно отвергли безопасность и относительное спокойствие, которые дарует подчинение закону. Они наслаждались его ежедневным нарушением. Жили без страховки. Они хотели денег, они жаждали власти и были готовы на всё, чтобы получить и то и другое.

По рождению, разумеется, им не досталось ничего для удовлетворения этих страстей. Они не были самыми умными детьми в квартале. И, конечно, не были самыми богатыми. Они даже не были самыми сильными. Фактически у них не было никаких талантов, которые помогли бы удовлетворить их запросы и воплотить мечты, за исключением одного — таланта к насилию. Насилие было у них в крови. Оно двигало ими. Сломать человеку руку, переломать все рёбра свинцовой трубой, расплющить пальцы дверью машины или даже походя отнять жизнь было для них раз плюнуть. Обычное дело. Регулярные упражнения. Их готовность к немедленным действиям и тот факт, что люди опасались их показной жестокости, гарантировали обладание властью; всеобщая уверенность окружающих, что умники бесспорно готовы отнять чужую жизнь, по иронии судьбы, сохраняла жизнь им самим. Это отличало их от всех остальных. Они были способны на всё. Они могли сунуть ствол пистолета в рот жертвы и смотреть ей в глаза, спуская курок. Если им кто-то мешал, возражал, спорил, оскорблял, любым способом перечил или даже просто слегка раздражал, это требовало немедленного воздаяния, и насилие всегда было их ответом.

В Браунсвилле умников не просто терпели — их защищали. Даже законопослушные члены общества — торговцы, учителя, телефонисты, сборщики мусора, автобусные диспетчеры, домохозяйки и старики, греющие косточки на лавочках вдоль Кондуит-драйв, — все они держали глаза широко открытыми, чтобы защитить «своих» бандитов. Большинство местных жителей, даже те, кто не был непосредственно связан с умниками узами крови или брака, знали их с детства. Вместе ходили в школу. Имели общих друзей. Все соседи кивали друг другу при встрече. В этом районе было немыслимо предать своих старых друзей, даже тех старых друзей, которые выросли в рэкетиров.