это подходил атаман Войска Донского генерал Каледин и отстаивал всю панихиду, провожая одного из редких защитников Дона. Что думал, что чувствовал генерал, недавно командовавший многими десятками тысяч людей, присутствуя на отпевании и похоронах безусого воина Миши? Власть, поддержанная силой, – действительно власть, власть не поддержанная ничем, – ноль, а ему вручили власть и не поддержали. Что нужно было пережить, перестрадать, чтобы прийти к выводу, что единственный выход из положения с честью – это застрелиться?

В штабе – полная растерянность: «Сейчас мы совершенно не знаем, что будет дальше…» Вспоминаются события последнего времени: большой кулак перед носом полковника Попова, горсточка офицеров, отозвавшихся на призыв Чернецова, казаки-фронтовики, плакавшие и клявшиеся защищать Дон после речи атамана и разъехавшиеся по домам в первую же ночь, судья, у которого слезы катились по усам… Брожу по улицам, захожу к знакомым, всюду растерянность, а что будет завтра?

В дальнейшем, лично для меня, разыгрался такой вихрь событий, что распределить все точно по дням не могу, ведь с той поры прошло немало лет, изложу, как помню. На следующий день или через день, когда я явился на службу, то узнал, что получен приказ выслать взвод артиллерии из запасного дивизиона в Добровольческую армию на фронт за Ростов и это поручено сотнику Зипунникову. Я занимался в это время с казаками пешим строем и издалека видел, что Зипунников кричал на казаков, те кричали на него, а потом человек двадцать бросилось на сотника с кулаками, и он бросился от них, отстегивая на ходу кобуру револьвера. Получалось то же, что и при разоружении Хутунка.

Полковник Попов собрал в дежурной совещание из командиров батарей войсковых старшин Шульгина и Фарапонова и еще нескольких офицеров, где я не присутствовал, и к какому заключению они пришли – не знаю… Через день или два я пытался вести какие-то занятия с казаками. Подходит вестовой: «Полковник Попов просит вас к нему явиться». Прихожу в дежурную, полковник нервно шагает из угла в угол. «Думаете ли вы, что вы сможете вывести взвод в Добровольческую армию?» И добавил с улыбкой, которая была больше похожа на гримасу: «У вас какие-то там отношения с казаками…» Вся кровь бросилась мне в голову, и я был готов наговорить много по поводу «каких-то отношений» и за свои слова наверно бы попал под суд, но тут мелькнула мысль – да ведь это блестящий выход, чтобы уйти к людям, где есть дисциплина, а главное, где хотят биться с большевиками. Сдержавшись, я ответил: «Разрешите некоторое время на размышление?..» – «Хорошо, я буду здесь до шести часов».

Я вышел и пошел, размышляя, между бараками. Лучшего нечего и желать, но как это сделать? Я молод и неопытен, а посоветоваться не с кем… Но тут мелькнула мысль – а вахмистр? Он человек крепкий, ко мне хорошо относится и не раз рассказывал мне о разных каверзных случаях из его служебной жизни. Почему не попробовать? Вызываю вахмистра. Говорю ему: «Хочу с вами посоветоваться, как со старым служакой, видавшим всякие виды». Вахмистр, по-видимому, польщен таким обращением. «Как вы думаете, если мне поручат вывести взвод, дадут ли это сделать казаки?»

«Нет! Конечно, к вам казаки хорошо относятся. Старшие казаки-артиллеристы вас не знают и поэтому не трогают, а наша молодежь получает письма из полка, где вы служили, в которых очень хорошо об вас отзываются, и о чем рассказывают во всем дивизионе, а вывести взвод все же вам не дадут».

«Но, вахмистр, и вы и я хорошо знаем, что у нас всего 15–20 «заводил», которые всем руководят, а если бы их удалить, то с остальными можно было поладить».

«Так точно! Знаю и не раз об этом докладывал, но до сих пор никаких распоряжений об этом не последовало».

«Вахмистр, а не знаете ли вы, как бы это сделать, чтобы этих «заводил» хотя бы на короткое время удалить, а я бы попробовал за это время взвод вывести?»

Разговаривая, мы ходили между бараками. А тут вахмистр даже остановился.

«А ведь можно, Ваше Благородье! Вся эта дрянь с субботы вечером по бабам да по кабакам расходится, а в воскресенье во всем дивизионе и людей-то нет. Вот если бы вы получили бы приказ, чтобы в воскресенье, часиков в шесть утра, вывести взвод, можно было бы и попробовать. Пока бы «заводил» разыскивали бы да собирали, это можно рыло бы сделать».

Некоторое время мы еще обсуждали «за» и «против». «Если вы получите такой приказ, – говорит вахмистр, – то я человек тридцать смирных ребят попридержу на воскресенье».

Я иду к Попову и излагаю мой план. «Так что же, это самим у себя орудия красть?» – «Если у вас есть какой-нибудь другой план, господин полковник, – прикажите!» Некоторое время Попов мечется, но в конце концов бросает: «Хорошо!» И машет рукой.

Дальше вначале все шло как по писаному: в воскресенье рано утром ко мне домой прибыл казак с заводным конем и предписанием немедленно явиться. Скачу в дивизион, вахмистр мне быстро докладывает что «заводил» никого нет, а тридцать смирных ребят ждут. Он их приводит, но тут – непредвиденное обстоятельство: «заводилы» разъехались на орудийных лошадях, а к обозным, которых мы собираемся взять заместо них, орудийная амуниция не подходит, нужно что-то укорачивать или перетягивать.

«Шорников, какие есть, скорее сюда! Тюк пресованного сена и куль овса на передок увязать, ведра, фонарики, шанцевой инструмент…» – голос вахмистра слышен всюду. Спасибо ему, я бы по молодости лет и по неопытности о многом и не подумал бы. Наконец все готово, получаю последние инструкции: «На станции уже готовы платформа для орудий и вагоны для лошадей. Как можно скорее грузитесь, телефонируйте мне и трогайтесь. В Ростове явитесь вот по этому адресу есаулу Каменеву, он назначен командиром взвода и уже несколько дней ждет взвод, а вы назначены младшим офицером».

На вокзале благополучно гружусь, телефонирую Попову и еще раз слышу: «Скорее трогайтесь…» Казаки уходят, со мной остается вольноопределяющийся Власов, и через час после всяких маневрирований мы трогаемся, тащимся очень медленно и в Ростов прибываем часа в два; беру там извозчика и еду к Каменеву. Застаю его в столовой, в расстегнутом кителе, который он с трудом старается застегнуть, видно, он только что плотно пообедал. «А взвод прибыл? Но я еще не кончил некоторые переговоры с Добровольческой армией, а пока что ведите взвод дальше, а я вас догоню».

Являюсь коменданту станции с просьбой отправить нас как можно скорее. Здесь всюду распоряжаются добровольцы, но железнодорожники –