— Это нелепый разговор, — сказала Серена, почувствовав в нем перемену настроения. — У меня нет тайн, уверяю вас. А теперь давайте не будем попусту тратить время и начнем поиск документов.

Николас пожал плечами:

— Что ж, пусть будет так. Насколько мне известно, здесь имеется ряд скрытых панелей и пара тайников. Можно начать с них. Надеюсь, вы не боитесь испачкаться пылью? В некоторые из этих мест никто не заглядывал годами. Ничуть не сомневаюсь, что мы будем иметь дело с пауками. А может быть, даже с крысами.

— Поверьте мне, я оказывалась и в более неприятных ситуациях. Я не люблю этих тварей, но и не страшусь их. Отец учил меня никогда не быть слишком щепетильной. Можете не бояться, что я упаду в обморок и вам придется хлопотать надо мной. — Серена подняла глаза и заметила удивленное лицо Николаса. — О боже, вы хотели, чтобы я потеряла сознание и оказалась в ваших объятиях? Прошу меня извинить. Пожалуй, можно сделать вид, что я испугалась, если вам этого так хочется.

Николас тихо рассмеялся:

— Нет, спасибо. Если бы мне хотелось заключить вас в объятия, моя смелая мадемуазель Стамп, я мог бы придумать более простой способ, как добиться этого.

Серена встала и встряхнула свои юбки.

— Вы слишком самоуверенны, мистер Литтон.

— Посмотрим, — коротко ответил он.

Спустя три часа они оба перепачкались пылью, к оборкам юбок Серены прицепилось множество паутины, но документов нигде не было.

В первом тайнике под буфетом, близ камина, на котором были вырезаны розы Тюдоров, обнаружился лишь мышиный помет.

Следующий, тайник оказался в гостиной верхнего этажа и представлял собой хитроумный люк, приводимый в действие поворотом розы на соседней панели. Когда Николас опустился в него, он обнаружил там сплющенную шляпу более ранней эпохи, с невысокой тульей. Он появился из тайника с этой шляпой на голове. Серена рассмеялась не столько над нелепым видом Николаса, который придавала ему чересчур большая шляпа, сколько над ободком из грязи, оставшимся на его лбу, когда он снял этот головной убор. Серена подумала: с этим ореолом из пыли и стального цвета глазами он напоминает причудливого черного ангела. Или, быть может, дьявола. Серена протянула руку, чтобы смахнуть пыль с его лица, но тут же отдернула ее, встретив его тревожный взгляд.

— Простите, но… если вы посмотрите в зеркало… ваши волосы в пыли.

В большой строгой столовой, в которой панели также украшали узоры из роз, они обнаружили потайную дверь, ведшую в пустоту, выдолбленную в колонне.

— Мой отец собирался хранить свои бумаги здесь, пока я не сообщил ему, что домочадцы, а то и все жители этой местности узнали об этом. После этого он вернулся к более традиционному методу, заперев документы в письменном столе.

И на этот раз они ничего не нашли.

Когда в хозяйской спальне Николас открыл одну ставню, обнаружилось еще одно потайное место, а на пол, кружась, упала какая-то бумажка. Он передал ее Серене и улыбнулся, видя, с каким нетерпением та развернула ее, и разразился хохотом, когда выяснилось, что это счет за три пары вечерних перчаток и шесть страусовых перьев.

— Здесь спал отец. Могу лишь представить, как ему хотелось, чтобы этот счет не попал на глаза матери. До второй женитьбы отец был щедр на подарки.

— Правда? Что ж, полагаю, так же вел себя мой отец после смерти матери и до того, как женился на ней.

— Вас это не шокирует?

— Нет. С какой стати? Папа очень любил мою маму, а интерес к другим женщинам он стал проявлять лишь через много лет после ее смерти. Стоило ли завидовать тому, что он проводил время в приятной компании?

— Весьма просвещенный взгляд.

Спокойный ироничный тон Николаса раздражал ее. Однако, вовремя спохватившись, что не в ее интересах ссориться с ним, Серена сделала вдох, успокаивая себя, и заговорила снова:

— Не просвещенный, а всего лишь честный взгляд. Стоит ли делать вид, что в мире все происходит по заведенному порядку, если всякому, кто желает, видно, что это не так? Это не значит, что я одобряю подобное поведение, но было бы совсем глупо утверждать, что ничего подобного не происходит.

— Соглашусь, это глупо. Все же прекрасный пол причастен к этому не меньше. Хотелось бы спросить: придерживался ли ваш отец того же просвещенного взгляда, когда дело касалось его дочери?

— Разумеется, нет. Вы ведь хорошо знаете, что с женщинами дело обстоит иначе. Думаю, вы подтруниваете надо мной.

— Совсем наоборот, я должен отдать вам должное за столь искренние взгляды.

Снова Серена с трудом сдержала гнев, вызванный словами Николаса, и хотя он это отрицал, она поняла, что ее умышленно пытаются вывести из себя. Удержавшись от колкости, готовой слететь с ее уст, Серена присела в насмешливом реверансе.

— Сэр, вы слишком добры. О, если бы я только могла похвалить вас за то же самое.

— Браво, мадемуазель. Должен признаться, вы попали в самую точку.

Серена невольно рассмеялась:

— Ради бога, зовите меня Сереной. Терпеть не могу формальностей. Во всяком случае, смешно ползать по грязи и в паутине, величая друг друга мистер Литтон и мадемуазель Стамп, именем, которое я нахожу странным, хотя и ношу его.

— Я польщен. Серена звучит прекрасно. Мне было бы приятно, если бы вы тоже звали меля по имени.

— Отец назвал меня так за безмятежность, хотя я не уверена, что он разобрался во мне. Тем не менее, благодарю, вас, Николя.

Серена произнесла его имя на французский лад, опустив последнюю букву, чем пробудила в нем смутные догадки. От Серены веяло какой-то чувственностью, становившейся все более ощутимой, потому что Николас никак не мог определить, проявляется ли она осознанно. Николя. Его имя ласкало слух.

— Я так понимаю, что вам самому эта комната не совсем по душе, — заметила Серена, оглядываясь вокруг и не замечая его пристального взгляда. — В этом нет ничего удивительного, она производит угнетающее впечатление.

— Согласен, — ответил Николас, мысленно возвращаясь к началу их разговора. — Честно говоря, мне никогда не хотелось селиться в комнату покойного родителя. В этом мало приятного, особенно, когда хочешь кого-то пригласить к себе. Возникает ощущение, будто за тобой следят как раз в то время, когда этого хотелось бы избежать.

От испуга у Серены перехватило дыхание.

— Не стоило говорить столь откровенно! Мне лишь показалось, что эта комната оставляет тягостное впечатление. И не мое дело, чем кто-то занимается в своей спальне.

— Не спешите! — Не давая Серене время ответить, он взял ее под локоть и повел к выходу. — Это последний тайник, о котором я сегодня вспомнил. Вы его явно не заметили, но полдень уже давно миновал, и я страшно проголодался. Я велел Хью приготовить нам обед внизу, но прежде, чем вы сядете за стол, моя прелестная Серена, должен сообщить, что у вас наносу сажа, так что я отведу вас в комнату, где можно привести себя в порядок, затем я составляю вам компанию, поступив так же. Только не заставляйте меня ждать, иначе со мной случится обморок от голода!