– Освежуйте эту падаль, – пнул он лежащего на снегу волка и, не оглядываясь, побрел в лагерь.

В стычке с волками людям сильно досталось. Дрогову в нескольких местах прокусили ноги и сильно повредили правую руку. Не лучше обстояли дела и у остальных охотников. Бедняга Торрекс едва дышал – свалив с ног, волки пытались загрызть его, но не сумели сразу справиться с толстым шарфом. Сможет ли тот выжить, было непонятно.

А через три ночи на лагерь напоролся не вовремя проснувшийся медведь. Ошалевший от голода и холода, косолапый с ходу смял одного из часовых, и хотя второй успел поднять тревогу, стрелять в темноте никто не решался.

– Там Бейт! – кричал Грай капитану.

– Он уже мертв! Стреляйте, черт подери!

Лагерь наконец осветили зажженные факелы. Стало видно, что человек лежит неподвижно, а медведь, потеряв к нему интерес, крутится около саней с запасами продовольствия. Заметив свет, зверь обернулся, угрожающе поднялся на задние лапы и бросился на людей, но выстрелы остановили его.

Двоих тяжелораненых – Бейт остался жив – охотники забрали к себе в дом, остальные встали рядом лагерем. Запас лекарств, имеющийся в доме, давал надежду, что Бейт и Торрекс будут жить. Несмотря на то что охотники безоговорочно оказывали им помощь, Дрогов видел, с каким подозрением – особенно паренек, Руман, кажется, его зовут – они смотрят на пиратов.

– Что новенького творится на белом свете? – с беспечным выражением лица подсел капитан к Петрусю вечером следующего дня. – Мы полтора месяца плутали по лесу, до этого еще четыре месяца были в плавании, так что совсем отстали от жизни.

Охотник как-то странно посмотрел на него. Но лицо моряка выражало только любопытство.

– Ничего хорошего, – проворчал Петрусь.

Рассказ охотника заставил Дрогова серьезно призадуматься. По стране бродило смутное пока, но все сильнее нарастающее недовольство. Новая власть повысила налоги, основательно обобрав крестьян, в города ввели альгавийские гарнизоны. Масла в огонь подлило и то, что орситанских солдат не распустили по домам, на что многие надеялись с окончанием войны. Ходили слухи, что их направят воевать против Королевской Бары, которой Аль-Гави месяц назад объявила войну. А еще по стране гулял слух, что где-то в восточных провинциях Ор-Сите появилась маленькая армия бывших орситанских войск, отказавшихся принять новую присягу и провозгласивших войну Аль-Гави. Правда, пока что власти не могли выяснить, где же прячутся повстанцы, да и разговоры об их численности могли оказаться сильно преувеличенными.

«Доплыли, черти! – думал Дрогов, шагая обратно в лагерь. – Значит, вы добрались-таки до своих гор и копите силы. Правда, не вижу я что-то у славного честного парня Итона Нолни и его солдатиков реальных шансов на победу. Слишком уж вас, ребята, мало. Ну вырежете вы один гарнизон, два, и что дальше? Набирать к себе всех недовольных – так их ведь еще и учить надо, и кормить чем-то. И нелишним, кстати говоря, для вас был бы флот. Оседлать пару-тройку портов, перерезать морское сообщение между Аль-Гави и Ор-Сите – это уже серьезный разговор… Интересно, хватило ли у вас ума попытаться договориться с Эндри? И на что хватило ума у моего дражайшего братца?»

– Такие дела, волки, – закончил Дрогов недлинную речь и оглядел окруживших его пиратов. – Возвращаться на острова прямо сейчас, не выяснив все до конца, глупо.

Его люди, привыкшие во всем доверять вожаку, молчали. Но среди бывшего экипажа «Черного ворона», управляющего разбившейся альгавийской шхуной, поднялся было ропот.

– Капитан дело говорит, – поднял голову Грай. Его тяжелый взгляд заставил недовольных матросов замолчать. – Не будьте идиотами, ребята, разобраться надо. А потом добудем себе в южном порту славный кораблик, и поминай как звали, так ведь, капитан?

Дрогов нехорошо улыбнулся и медленно кивнул головой.

День снова обещал быть пасмурным. Вот уже которые сутки с неба валил паскудный мокрый снег, и шататься по горам в такую погоду было не самым приятным и безопасным занятием. Лесси решительно поднялась с постели. Сама напросилась, так что нечего теперь жаловаться. И Донн, и Марис, и тем более Итон отговаривали ее присоединяться к проводникам, но Лесси не послушала. Конечно, девушка могла все время оставаться в лагере, помогая женщинам с шитьем и кухней. Но ведь холмицким подросткам было не легче! Мужчины и парни постарше все дни напролет учились воинским премудростям, так что водить добровольцев к лагерю по всему выпадало девушкам и 14-15-летним пацанам, хорошо знающим укромные тропы, а таких было не так уж много. Вести же людей по хорошей дороге было нельзя – на месте сгоревших Холмиц уже третью неделю стояли солдаты Аль-Гави. Отряд был в принципе небольшой, и армия Вельгиса справилась бы с ним без труда, но как раз про повстанцев-то чужаки и не знали! Они искали в горах провинившихся холмичан, имея целью, очевидно, расправиться с ними для устрашения остальных. И Донн велел своим людям не показываться альгавийцам на глаза. Не стоит раньше времени ворошить осиное гнездо, сказал он. Нужно сначала как следует приготовить хороший кулак. Так что отвратительная погода была повстанцам очень кстати – альгавийцы пока не рисковали углубляться далеко в Скалистые Холмы.

Но добровольцев, желающих примкнуть к повстанческой армии (Лесси только диву давалась, как быстро разлетелся слух по соседним провинциям, а уж недовольных в Ор-Сите было этой зимой в избытке), приходилось тем не менее водить окольными путями. Было три сборных пункта, на северо-западе, востоке и юге – Донну удалось договориться с предприимчивыми трактирщиками из ближних к горам сел, быстро смекнувшими свою выгоду.

Проводники обычно ходили вшестером. В зависимости от количества народа, собравшегося в трактире, они делились на две-три группы и шли к лагерю разными путями. Причем первую половину пути добровольцев вели ночью, чтобы они не могли запомнить дорогу, а когда всходило солнце, приходилось специально петлять, путая следы. По мнению Лесси, вовсе не лишняя предосторожность. Было бы глупым дать возможным предателям шанс выбраться из повстанческого лагеря самостоятельно.

Лесси оделась – мужское платье было для наездницы не менее привычным, чем женское, – и еще раз выглянула из палатки. Воздух уже начал сереть. Скоро рассвет. Пора. Выпив в столовой горячего чаю и забрав двухдневный паек, девушка присоединилась к своей группе.

Когда они пришли в трактир, там уже собралось человек десять. Трое сушили у огня промокшую одежду, несколько мужчин ужинали, двое негромко переговаривались в углу. Дрогов и Грай направились прямиком к трактирщику.

– Послушай, милейший, – обратился к нему капитан. – Нам бы кое-куда попасть нужно, не подскажешь дорогу?

– Смотря куда вы, ваша милость, собрались. – Толстый хозяин оценивающе смерил их взглядом.

– Нас прямо-таки неудержимо влекут горы, правда, Грай? А вы производите впечатление человека, который знает, как туда попасть.