— Мы поженились только потому, что оказались перед выбором — в противном случае тебе пришлось бы драться на дуэли, и тебя убили бы, — сказала Друзилла. — Нас обоих заставили спасать репутацию светской модницы, сердце которой раз и навсегда отдано ее положению при дворе, престижу, великолепию и роскоши, которыми она наслаждается, будучи женою герцога.

— Не смей так говорить о герцогине, Друзилла, иначе мне придется тебя хорошенько встряхнуть, — предупредил маркиз.

— Хорошо, я не буду дразнить тебя, — согласилась она, — но если ты дотронешься до меня, тебе это даром не пройдет. Однажды ты ударил меня битой для крикета, и синяк у меня на ноге держался несколько недель.

— Полагаю, ты это заслужила, — с полным равнодушием проговорил маркиз.

— Итак, я продолжу, — сказала Друзилла. — На эти три недели тебе следует куда-нибудь уехать. Побудь с друзьями, отправься на скачки в Ньюмаркет, а я за это время приведу себя в более презентабельный вид, чтобы больше соответствовать образу женщины, ради которой ты решился на такой отважный шаг.

— Мне кажется, что эта затея — сплошное сумасшествие, — заключил маркиз, — но, по крайней мере, мы теперь знаем, что будем делать по приезде в Лондон. У меня нет ни малейшего желания устраивать тебя в отеле, а если мы появимся в Линче, и ты покажешься в таком виде, это повлечет за собой разные толки.

— А где сейчас живет твоя бабушка?

— Там же, где всегда, — ответил маркиз, — в громадном, продуваемом всеми ветрами мавзолее на Керзон-стрит.

— Ты уверен, что она никуда не уехала? — обеспокоенно спросила Друзилла.

— Сейчас май, — ответил маркиз, — и если ты думаешь, что бабуля пропустит сезон в Лондоне, то жестоко ошибаешься. Несмотря на свой почтенный возраст, она не пропускает ни одного приема.

— Замечательно, мы едем прямо на Керзон-стрит, — заключила Друзилла. — Мы позавтракаем на почтовой станции и пересядем в твой фаэтон. В Лондон мы приедем рано. Все светское общество еще будет спать глубоким сном, поэтому маловероятно, чтобы меня кто-нибудь заметил.

Помолчав, маркиз медленно проговорил:

— Прости меня, Друзилла, за мое поведение. Обычно я не бываю таким грубым.

— Ты был несколько раздражен, — улыбнулась Друзилла. — К тому же, как я тебе уже говорила, тебе нет надобности извиняться.

— Конечно, Искательница приключений! — с легкой улыбкой воскликнул он. — Если ты именно так представляешь себе приключение, то я предпочитаю спокойную жизнь.

— Глупости! Твоя жизнь никогда не была спокойной, а даже если бы что-то подобное и произошло, ты бы не знал, чем тебе заняться и что с такой жизнью делать.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовался маркиз.

— Я много о тебе слышала в тех домах, где я работала, — ответила она. — Когда они упоминали твое имя, я тут же настораживалась и начинала прислушиваться. А почему бы и нет? Ведь ты единственный из тех, кого я знала, принадлежал к тому миру, в который попали или мечтали попасть мои хозяева.

— И что же обо мне рассказывали? — спросил маркиз, охваченный жутким любопытством, которому редко может противостоять человек, желающий узнать, что про него говорят другие.

—— Когда-нибудь я расскажу тебе, — ответила Друзилла. — Большая часть из того, что я слышала, не делает тебе чести. Мой последний хозяин, например, пришел в ярость из-за того, что ты увел у него из-под носа танцовщицу, — на эту крошку он потратил довольно много денег, пока она не променяла его на предложенные тобой карету и пару лошадей. Ну, и о многих других прелестницах шла речь.

— Послушай, Друзилла, ты не должна так свободно рассказывать о таких вещах! — взорвался маркиз.

— Ты сам меня попросил, — просто сказала Друзилла.

— Ты хочешь сказать, что тебя нанял эта свинья Уолден?

— Не он, а его жена, — ответила Друзилла, — чтобы я ухаживала за их двумя детьми, одному из которых было пять, а другому — шесть лет. К сожалению, как только танцовщица перестала занимать внимание лорда Уолдена, он сразу же начал подыскивать себе развлечения поближе к дому.

— Ты хочешь сказать, что Уолден посмел оскорбить тебя своим вниманием? — недоверчиво спросил маркиз.

— Вот именно, оскорбить, — с горечью повторила Друзилла. — А когда я вырвалась из его объятий, меня без всяких предупреждений выкинули из дома и не дали рекомендательных писем. Он сказал своей жене, что это я приставала к нему.

— И она ему поверила? — изумился маркиз.

— Женщины предпочитают верить своим мужьям, — ответила Друзилла. — Когда же я стала протестовать и рассказала ей, как все было на самом деле, она просто отказалась заплатить мне жалованье.

— Я не могу поверить, что люди могут так поступать, — признался маркиз. — Но ведь Уолдена не принимают в высшем свете, поэтому тебе с самого начала не следовало бы наниматься к ним в дом.

— Есть древнее изречение: «Беднякам не приходится выбирать», — вздохнула Друзилла. — До того, как я отправилась к леди Уолден, мое существование в другом доме осложнилось ухаживаниями старшего сына, который решил, будто я ниспослана Богом, чтобы дать ему возможность закончить его образование в качестве обольстителя и развратника.

В голосе Друзиллы послышались резкие нотки, как будто воспоминания все еще причиняли ей боль.

— Да, тяжело тебе пришлось, — заключил маркиз совсем другим тоном. — Как только появится возможность, я разделаюсь с лордом Уолденом! Увидишь.

— Ты уже хорошо наказал его, — прервала его Друзилла, — переманив его танцовщицу. Ты страшно унизил его, а мужчины не любят, когда их унижают. Он твой враг, всегда помни об этом.

— Уж я-то не забуду, — с угрозой в голосе заверил ее маркиз.

— Думаю, если нам придется объяснять твоей бабушке, где мы встретились, будет правильнее сказать, что это произошло после того, как я оставила работу у лорда и леди Уолден. Таким образом, нам, по крайней мере, удастся избежать упоминания о герцоге и герцогине.

— Ты все учла, — похвалил ее маркиз, — а я ко всему прочему получу огромное наслаждение, если удастся выяснить отношения с Уолденом.

Лошади замедлили бег, и маркиз выглянул в окно.

— Кажется, мы приехали, — сообщил он.

Он проводил Друзиллу в гостиницу и дал указания сонному трактирщику по поводу завтрака. Друзилла поднялась наверх, чтобы привести себя в порядок.

Когда же она спустилась в маленькую гостиную, куда маркиз распорядился принести еду, она увидела, что он неподвижно сидит возле камина. В руке он держал стакан бренди, а его угрюмый взгляд был устремлен на разгорающийся огонь.

Он поднял на нее глаза, но ее вид не прибавил ему ни капли оптимизма.

Она была без шляпки, но волосы оставались собранными в узел, оголяя лоб, что очень не шло ей. Ее дешевое платье, казавшееся уродливым при свете свечи, теперь, при первых лучах восходящего солнца, пробивающихся через ромбовидное окошко, выглядело еще страшнее.