Она сама подалась задом мне навстречу и безоговорочно отдалась в мои руки. Кажется, медсестра давно этого хотела, иначе как объяснить, что она не двинула мне между ног или не отвесила пощёчину.

Вместо этого Джулин с большой охотой продолжила нашу игру и разгорячилась практически сразу.

Я медленно стянул с неё бельё, пальцы с удовольствием обхватили упругие ягодицы девушки, ладонь пришлёпнула по бледной незагоревшей коже. Джулин с еле слышным стоном выгнула спину и запрокинула голову. Её чепчик слетел на пол, белые волосы рассыпались по плечам, и уже через полминуты она крепко держалась за стол, а чашки и блюдца тихо постукивали друг о друга, вторя её тихим стонам и в такт всем моим движениям.

Задранный халатик смялся, от напора верхние пуговицы на нём отлетели, и крупная грудь, обхваченная белым кружевом, наконец высвободилась… ну а злополучная вилка так и осталась лежать на полу.

* * *

Когда Джулин исчезла, едва не забыв на кровати свои крошечные трусики, я наконец позавтракал уже успевшим остыть омлетом с беконом и зеленью и парой тостов, запил еду крепким кофе, который остался горячим благодаря тому, что был доставлен в комнату в термосе.

Даже остывшая, еда все равно была выше всяких похвал, а главное — я наконец утолил чувство голода, ненавязчиво напоминавшее о своем существовании еще с тех пор, как только открыл глаза. Да и Джулин очень меня взбодрила, она вообще оказалась нежной и в то же время горячей штучкой.

Девушка даже разговорилась, стала увереннее и немного рассказала о себе. на самом деле она была неплохим специалистом и умела не только доставлять пациентам завтраки, но внешность сыграла с ней плохую штуку. Далеко не все в больнице воспринимают её серьёзно, хотя я тоже недалеко от этого ушёл, но она с улыбкой сказала, что ни о чём не жалеет.

Проводив Джулин и перекусив, я решил, что теперь можно и к делам переходить. Переодевшись, вышел из здания больницы, направляясь к особняку Тюудор.

Буквально тут же телефон в моем кармане завибрировал и высветил имя звонящего — Громов.

Ну, надеюсь, это не из-за Джулин и не из-за того, что она немного у меня задержалась…

— Марк, доброе утро! Мне доложили, что вы покинули больницу. У вас все хорошо?

— Доброе утро, — поприветствовал я в ответ. — Да, все отлично, а что такое?

— Я же говорил, что на второй день возможны всяческие осложнения психологического плана. Вот я и подумал, вдруг ваши действия — результат сомнамбулизма. Вы же знаете, что такое сомнамбулизм?

— Это который лунатизм? — уточнил я. — Тогда знаю. Не переживайте, это не он. Я правда отлично себя чувствую, просто решил прогуляться, подышать свежим воздухом.

— Это очень правильно в вашем состоянии, — с облегчением сказал Громов. — Ну, тогда не будут мешать, но если вдруг что, вы знаете, что делать.

— Если у меня вдруг начнётся лунатизм, я обязательно вам перезвоню.

Он оценил мою дурацкую шутку и рассмеялся, не забыв при этом напомнить, что я всё больше его удивляю.

— Вы действительно медицинский курьёз, Марк. Но всё же будьте осторожны.

— Все будет хорошо, док.

Я сбросил звонок и осмотрелся.

Судя по тому, что вчера мне удалось изучить на виртуальной карте, город то ли изначально так строили, то ли он так сформировался в процессе своего существования, но здесь, где я сейчас находился, было что-то вроде «богатого» района.

В нём концентрировались родовые гнезда знатных кланов и вычурные заведения, которые их обслуживали, включая и ту больницу, в которой я временно пребывал.

Собственно, это делало историю с убийством прежнего владельца моего нового тела совершенно прозрачной — баронесса за что-то жахнула его, скорее всего, магией, а потом, испугавшись ответственности и того, что о случившемся прознают писаки, позаботилась о том, чтобы пострадавший оказался в самой ближайшей, а, возможно, и вообще в единственной известной ей больнице — больнице для богачей.

Ну и само собой именно она была тем самым анонимом, что оплатил «моё» пребывание в этой больнице.

Всё это сейчас играло мне на руку, поскольку идти до особняка Тюудор нужно было не больше десяти минут. Если бы сейчас оказалось, что он находится на другом конце города, было бы труднее. Хотя на улице стояла такая чудесная погода, что я бы и на другом конце города прогулялся с удовольствием, заодно испытав, как у этого тела с выносливостью.

Солнце уже вовсю сияло в небе, заливая улицы теплыми лучами, при этом по коже гулял прохладный ветерок, уравновешивая жар. В итоге получалась чуть ли не идеальная для пеших прогулок температура, которой я искренне наслаждался.

Мягкие подошвы мокасин неслышно ступали по черному твердому асфальту, встречные девушки улыбались, никаких недомоганий вопреки опасениям Громова я не ощущал, да и вообще все было отлично.

Без проблем я дотопал до особняка рода Тюудор и, расположившись в тени на углу ближайшего здания, осмотрел его снаружи.

Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что здесь действительно проживают известные и очень богатые люди. Белоснежный особняк имел три этажа в высоту, плюс мансарда, судя по тому, что в скатах крыш тут и там виднелись окна. Вход представлял собой практически настоящую террасу размером с две моих палаты, крышу которой держали четыре элегантные колонны. От входной группы в стороны разбегались два крыла, и даже представить себе было сложно, сколько же там внутри места, учитывая этажность.

Они там что, в хоккей внутри играют?

Впрочем, аристократы же, с них станется…

Перед особняком, как и положено, был разбит небольшой парк. Дорожки, вымощенные серым камнем, обрамляли подрезанные строгими кубиками кусты. Кроны редких деревьев, в противовес кустам, имели форму идеальных шаров, а в самом центре парка весело блестел на солнце струями фонтан.

На его бортике сидела и читала книгу благообразная седая старушка в красно-черном платке, небрежно наброшенном на плечи, и простом сером платье.

Явно не та, кто мне был нужен.

Забор вокруг особняка был внушительным, но назвать его неприступным язык бы не повернулся. Собранный из металлических штырей, заточенных на концах, он возвышался бы надо мной на добрых три головы, если бы мне пришло в голову встать рядом с ним, но это, в общем-то, не проблема — расстояние между прутьями было такое, что с моим новым телом, я бы просто пролез между ними, если бы постарался.

Пролез бы, если бы не совершенно очевидный магический барьер, который, кажется, никто даже не пытался скрыть.

Он находился в одной плоскости с забором, и, возможно, сам забор и был его физическим носителем, хотя и это не столь важно. Главное — это был стационарный барьер, и в его основе мог лежать абсолютно любой источник энергии, включая и потенциально бесконечный.

Значит, и ждать от этого барьера можно было всего, чего угодно, но готов поспорить, что ничего из этого я не хотел бы испытывать на себе. Не тогда, когда в моем теле собственной магии не наберется даже на то, чтобы пылинку заставить изменить траекторию полета. Возможно, меня просто долбанет током, возможно, превратит в кучку пепла — ни тот, ни другой исход меня не устраивали.

А, может, просто попроситься войти?

Ну, вежливо.

Вежливо, но смело. Говорят, смелость города берет.

Я вышел из тени, пересёк дорогу и подошёл к большим кованым воротам, которые вели внутрь особняка. Перед воротами стояла квадратная будка, из которой при моем приближении появились три человека, двое из них — в черном. В самой что ни на есть боевой форме — бронежилеты, шлемы, наколенники, налокотники, подсумки с магазинами на передней плите и весь остальной фарш.

Даже оружие у них имелось — короткие пистолеты-пулеметы, висящие на ремнях, но так, чтобы их можно было без проблем в одно движение взять в руки.

Третий человек был одет в костюм — почти такой же, в каком я был на кладбище, только явно более дорогом и качественно пошитом. У него не имелось никакого оружия, вместо него была только спесь, с которой он смотрел на меня сверху вниз, с высоты своего немаленького роста. А ещё — маленькие, завитые в кольца на кончиках, усики над верхней губой.

Для себя я обозначил его как «франт».

— Доброго дня, — процедил он надменным тоном. — Вынужден сообщить вам, что здесь начинается частная территория рода Тюудор.

— О, правда? — Я сделал глупые глаза. — А я думал, тут конюшня.

Щека франта дернулась, но больше он не проявил никакой