— Бухать меньше надо! Триста. Или попроси соседку из тридцать девятой. Ей все равно заняться нечем.

— Она там орет.

— Рожает, что ли?

— Скорее, беременеет, — скалится Демьян. — Ну рили, Колобок, нет больше. На мели я. С предками все решу, додам.

— Не нужны мне подачки твоих предков! Хочешь минералочки — топай за ней сам! Или что, удивлен, что в районе маргиналов и дешевых шлюх нет очереди из желающих легко заработать?

— Капздец, ты ершистая, — выговаривает он уже не прежним умирающим тоном. — Хочешь бесплатный совет на будущее? — Отклеивается от косяка, сверля меня агрессивно настроенным взглядом. — Лучше средства, чем минет, от беременности нет.

Вот же бесчувственная скотина! Хам! Урод!

Кладу ладонь на живот, мысленно прося доченьку помочь мне успокоиться. Нельзя реагировать на этого дебила. Его это распаляет.

— Я напомню тебе его, когда какая-нибудь кобыла сообщит тебе, что ты скоро станешь папашкой, — отвечаю в тон. — Уверена, это будет феерично.

Трезвеет прямо на глазах. И минералка не нужна больше. Сжимает купюру в кулаке и швыряет к моим ногам.

— За моральный ущерб!

— Пошел вон!

Не задерживаясь у меня больше ни секунды, он разворачивается и уходит. Еще и дверью хлопает на прощание. Детсад какой-то!

Я опускаюсь в кресло. Обхватываю живот обеими руками и слушаю трель входящих сообщений. Меня достают даже те мамины друзья из соцсетей, о которых я никогда в своей жизни не слышала. Зато они откуда-то меня знают и переживают, приглашу ли я их на свадьбу. Тетка по отцовской линии из соседнего дома даже не спрашивает, как дела, разобидевшись, что ей доля от его квартиры не досталась, а какие-то троюродные племянники четвероюродных братьев прадеда готовят сервиз в подарок. Не жизнь, а сказка!

Схватив телефон, сжимаю в кулаке, желая швырнуть в стену. Но вовремя вспоминаю его цену. Нет, увы, я не могу позволить себе такой роскоши. Я же… голодранка.

Сделав несколько глубоких вздохов, привожу мысли в порядок. Все наладится. Этот придурок съедет, и я снова заживу спокойно. А скоро родится доченька, и я о нем элементарно забуду.

Убрав какао и втерев в пятно на ковре чистящую пенку, решаю все-таки поговорить с мамой. Надо рассказать ей о беременности, о Виталике, об этом неуравновешенном Демьяне. По головке не погладит. Будет ворчать. Скажет, что я ее позорю. Но не отвернется. Мать же.

Выключаю комп, надеваю полусапожки, куртку, беру сумку и ключи от машины. Выйдя из дома, вдыхаю полной грудью мартовский воздух. Сегодня свежее. Морознее.

Сосед стоит возле своей крутой машины и, бездумно пиная ее по колесу, с кем-то говорит по телефону. Увидев меня, делает вид, что не знакомы.

Господи! Да я тоже!

Прохожу мимо и иду в соседний двор, где припаркована моя ласточка.

— Привет, моя хорошая! Больше не буду тебя здесь бросать. Всякая борзятина наконец-то съезжает. Вернешься на свое законное место…

Вставляю ключ в замок, а он не вставляется. Кручу, ковыряюсь: бесполезно. Не влезает. Ни на миллиметр. Наклоняюсь разглядеть, в чем дело, и вижу под ногами пустой тюбик из-под моментального клея.

Визг подъехавшей машины заставляет меня выпрямиться и развернуться. Тонированное стекло опускается и, сосед, приспустив на нос солнцезащитные очки, языком перекатывает во рту спичку.

— Проблемы?

— Какой же ты козел, Борзый, — сиплю отчаянно.

Слезы душат. В горле горький ком застревает. Так обидно становится, что у меня нет мужского плеча рядом. Так жаль себя, что некому вступиться за меня и доченьку.

— Ну ты и дура! — Он пальцем возвращает очки на глаза, поднимает стекло и срывается с места.

С ревом истинного зверя уезжает со двора, оставив меня наедине со своими проблемами.

Неужели у людей с деньгами нет ни капли совести? Почему он так жесток ко мне? Разве по-мужски так низко мстить?

— Че, не заводится? — слышу с балкона второго этажа. Какой-то мужик в тельняшке, почесывая пивной живот, обнажает свои редкие зубы. — А вот нехрен на чужих местах парковаться! В следующий раз еще и дворники к стеклу приклею. И резьбу на крышке бензобака. Не поймешь — колеса спущу.

— Так это вы сделали?! — Я растерянно смотрю то на него, то туда, куда только что уехал Демьян.

— А ты докажи! — бросает мне в ответ.

Даже не знаю, отлегло ли у меня… Проблема-то никуда не делась. Только соседа зря обвинила. Хотя поделом ему. Не был бы говнюком, сейчас не подумала бы на него.

Опять слышу шум подъезжающего зверя. Теперь смотрю на него робко, виновато. Он сделал круг по кварталу, но вернулся. Зачем? В этот раз Демьян выскакивает на улицу, хлопает дверцей и разминает кулак.

— Значит, все-таки проблемы?

— Да не то, чтобы… — бормочу, опустив глаза.

— Я видел, как он тут самодеятельностью занимался. — Демьян кивает на мужчину, и тот молниеносно убирается с балкона. — Когда за минералкой ходил.

Я закатываю глаза. Так обличительно сказал, будто я его помирать бросила.

— Езжай, куда собирался. Сама разберусь. У меня же есть сто баксов, — язвлю с тем же укором.

Демьян открывает заднюю дверь своей машины и кивает:

— Закатывайся, пока не передумал.

Плевать я хотел на Колобка и ее проблемы. Просто батя мой — потрясающий троглодит. Девчонка от отчаяния к нему за помощью обратилась, а он ее с дерьмом смешал. Как девку из борделя, в которых всю молодость провел.

— До трамвайных путей довези, а дальше я сама, — бубнит, залезая в мою тачилу.

— Сама по путям покатишься? — Присматриваюсь к ее заднице, обтянутой джинсами, и чувствую, как в паху печь начинает.

Черт, Колобка я бы с удовольствием отодрал. Так, чтобы ног не чувствовала. Аппетитная чика. Походу, сама себе цену не знает. Пузо убрать — и готовый шлифовальный станок. А от мысли, какая она недотрога, и вовсе челюсти сжимаются. Нищая, но гордая. Дешевым подкатом раком не загнешь.

Она усаживается, и мой взгляд падает на ее живот…

Твою мать! О чем я только думаю?! Она брюхатая! В нее впендюрил какой-то Виталик, а я тут слюни распускаю, как бы приударить. Извращенец гребаный!

— Посиди пару минут. — Захлопываю дверь и шагаю к дому, в котором сыкло с очумелыми ручками живет.

Проблем с домофоном не возникает. Набираю номер первой же квартиры, говорю, что я почтальон с квитанциями по квартплате, и мне открывают. Ориентируюсь на втором этаже, звоню в квартиру адепта секты моментального клея. Не глядя в «глазок», мне открывает женщина в засаленном халате.