И мысленно сам салютую им обоим.

9 мая я с женой Ольгой обязательно на Новодевичьем кладбище. Центральная аллея, четвертый ряд направо. Низкий поклон и спасибо за все. Так и хочется воскликнуть, нарушая привычную тишину: «Гром Победы раздавайся!»

* * *

Вот как ведь бывает. Я давно хотел лично познакомиться с Юрием Захаревичем – и в бытность его спортсменом, олимпийским чемпионом по тяжелой атлетике, на счету которого был 41 мировой рекорд (больше устанавливали только Василий Алексеев и Давид Ригерт), затем тренером, президентом Федерации этого вида. Однако что-то не складывалось. Но вот форум ветеранов-олимпийцев. Получив приглашение от главы Российского союза спортсменов Галины Евгеньевны Гороховой, всемирно признанной примы фехтования, трехкратной олимпийской чемпионки, на банкете за столом я соседствую со знаменитыми волейболистками и крепкого телосложения человеком средних лет в твидовом пиджаке. Очередь для тоста доходит до нашего стола и ведущая форума дает ему слово, представляет: Юрий Захаревич.

Я даже подпрыгнул от неожиданности: вот это да, как же я его не узнал! Когда Юрий закончил, я наклонился к нему и спросил: «Вы из Мелекесса?» Теперь пришла очередь удивляться Захаревичу – это я прочитал по его глазам и резко вскинутой вверх голове.

– Да. Но почему вы не сказали – из Димитровграда, а именно так – из Мелекесса?

– Потому что Мелекесс мне ближе, мой дед родился в Мелекессе.

– А кто ваш дед?

Я рассказал ему. Даже о том, что в санатории, где дед лечился, видел Георгия Димитрова, в честь которого назван ныне Мелекесс. Захаревич заметно оживился, тоже был поражен, что в Википедии в перечислении знатных людей города нет упоминания об Иване Антоновиче Барсукове.

– Днями я еду туда, люблю рыбачить зимой, на вездеходе с утра отъезжаю от берега километров на десять и сижу, пока не стемнеет. Кайфую. Не столько от выловленной рыбы, сколько от самого процесса. А в наш краеведческий музей обязательно загляну, и в мэрию. Я почетный гражданин Димитровграда, и ваш дед тоже должен быть им, он заслужил, он гордость города.

Ну, вот пришло время и про деда Ольги, моей жены, рассказать, Павле Антоновиче Приходченко, он достоин того, а еще, как видите, у него с моим дедом и отчество одинаковое. И вообще, на склоне лет больная для меня военная тема вытесняет нередко спортивную. Я посчитал: те четыре страшных года сократили нашу большую семью на 16 человек. Кто не вернулся с фронта, кто был расстрелян или сгинул в концлагерях.

Судно это «Старшина Приходченко» ходило по Черному морю как грузо-пассажирское, приписанное к ялтинскому порту. Весной и летом оно брало на борт отдыхающих, жаждущих насладиться красотой местного прибрежья или широкими водными просторами под ласковыми лучами южного солнца. Осенью же и зимой резко меняло свои задачи, превращаясь в сухогруз. И все это, говоря техническим языком, благодаря переоборудованию по проекту № 2801 ЦПКБ-3. Собственно, у него не было даже названия, в строгом морском регистре оно значилось именно так. Между тем, если покопаться в истории и заглянуть в его паспорт, то построенное в 1959 году оно сошло со стапелей Ильичевского порта как теплоход «Ильичевск», а спустя два года его переименовали в теплоход «Старшина Приходченко». И этим Ольга очень гордится, и я часто слышу от нее рассказ, чем дед заслужил такой чести.

Но для начала немного из его биографии. Рожденный в тогдашнем новороссийском крае, в Гурзуфе в 1896 году, он в десять лет был принят в найм к помещику Бекетову, а, едва исполнилось четырнадцать, сбежал от панских пут и кнута. И куда? Юнгой на судно какого-то грека. Там тоже хорошо учили, спина не заживала, зато морское дело, будучи фактически неграмотным, изучил досконально, знал с закрытыми глазами. Когда в 1914 году мобилизовали, то отправили служить в 134-й Феодосийский полк. Первая мировая война принесла деду чин младшего командира, два серьезных ранения и… три Георгиевских креста. Свой послужной список он расширил после революции, которую принял сразу и бесповоротно, пополнив его взятием Перекопа, в боях за который опять был тяжело ранен и отправлен на лечение в Одессу. Здесь деда и настигла стрела амура в лице бабушки Ольги. Не смог устоять от взгляда ее голубых глаз, обрамлённых густыми ресницами, они навсегда покорили молодого солдата, а еще косы толщиной с кулак, которые как корона красовались на голове симпатичной девушки.

В Одессе Павел Антонович сначала восстанавливал разрушенный гражданской войной порт, но его тянуло в море, и он стал старшиной самоходной баржи. Рейс за рейсом – и акватория Черного моря и рек, в него впадающих, изучены, как свои пять пальцев.

С короткой биографической прелюдией все. Теперь о той тяжелой поре. Великая Отечественная война застала всю семью, трудившуюся вместе с дедом на той самой барже, в Вилково. Из Дуная выходили под непрерывным обстрелом вражеской артиллерии, в основном ночью, не зажигая огней. В Одессу пришли только 28 июня. Вся баржа была в пробоинах, но ни груз, ни плавсостав не пострадали. Несколько дней на ремонт – и в боевой строй на защиту города. Затем последовал приказ взять на борт его баржи № 317 десант и высадить его в Феодосии. Едва вернулся к месту дислокации, как очередное боевое задание: подготовиться к высадке десанта теперь уже в Керчи. А наступил уже декабрь, очень холодный, со штормовыми ветрами, и вообще та первая военная зима выдалась настолько суровой, что даже старожилы не могли припомнить, когда случалось подобное. Тем не менее, приказ был выполнен, и не один, а друг за другом три десанта доставила к месту тяжелых боев за Керчь дедовская баржа. Последний раз причалить как можно ближе к берегу не смогли, пролив уже прочно сковал лед, баржа так и застряла в них, пришлось под огнем немцев добираться до берега ползком. Осколками разорвавшегося снаряда Павла Антоновича ранило в грудь, руки, голову. Хорошо, что его заметил один из наших самолетов, прикрывавших высадку десанта с воздуха, и подобрал со льдины. Снова госпиталь, несколько сложнейших операций. В Одессу он вернулся вместе с войсками, освобождавшими город, и первым делом – в порт. Участвовал в его разминировании на суше и на море, первым в пароходстве удостоился ордена Ленина. Ольга гордилась, что все дедушку уважают, для нее он самый крупный и красивый из всех мужчин в морской форме.

Уйти бы деду на пенсию, которая ему была положена, как инвалиду войны, а он напросился, практически с нуля, на строительство Ильичевского порта. Место, выбранное для него, было не то, что для Одесского, где бухта удобная во всех отношениях, клятое место. Всё, что за день сделают, море за ночь размоет, так и бодались с природой. Но и этот бой он тоже выиграл, правда, ценой собственной жизни. Бой оказался для него последним: в августе 1959 года Павел Антонович скончался, а было ему всего 61 год. Спустя два года Павел Антонович словно отправился в символический рейс, когда было решено назвать его именем то самое судно.

Эта весть, как гром среди ясного неба, обрушилась на всю ее семью. Первым ее узнал родной дядя Ольги Леонид Павлович, сын Павла Антоновича. Инициатива исходила от портовиков, участников Великой Отечественной войны. Ур а! Дедушка снова выйдет в море. Все плакали от счастья – бабуля, мама, Ольгина старшая сестра Алла. Дома такой аврал поднялся: событие-то какое, надо собрать гостей, отметить по-одесски. И как отметили! С широтой той души, которая была у деда.