но холм исчез. Вместе с ним исчезли четыре яйца и батон хлеба. Исчезновение было настолько привычным, что они даже не удивились.

«Куда это все девается? – бормотал Переверзин, бродя по квартире. – В какие миры? Оттуда нет возврата…»

Он еще не знал, что совсем скоро его поразительная особенность даст сбой.

Верка окажется первым в мире материальным объектом, который не только сумеет преодолеть непреодолимый барьер и вернется уже через три дня, но еще и останется, и не исчезнет во время следующих Ивановых пьянок.

И даже кое-что прояснит о том темном мире, куда уходят любимые вещи и люди.

5

– Это я два года назад. Смешно, правда? – говорит Галина. – Если бы мне тогда сказали, что моя жизнь изменится всего за одну неделю, я бы ни за что не поверила…

Острый черный взгляд исподлобья.

– Да и как поверить? Я ведь голодала, Лида. Была на грани самоубийства. Думала, что все, – рука вверх и вниз, за рукой плывет дуга золотого блика, похожая на нить марионетки, – Тебе не понять, что это такое: когда есть нечего. Ты ведь москвичка, у тебя, говорят, мама богатая… – рука чешет кончит носа, нос тренькает, – А я о хлебе простом мечтала. А получила: вот! – браслеты тяжело падают друг на друга: это рука обводит пространство вокруг Галины, словно Галине теперь принадлежит вся газета, впрочем, черт его знает, что ей принадлежит. – Ты думаешь, трудно изменить жизнь? Ты ошибаешься. Изменить жизнь просто, ты даже не представляешь, как просто! Твоя жизнь тоже изменится. За одну неделю. Шесть лет он тебя мучает, а через неделю женится. Даю слово.

«Один взмах – и загадки разгаданы, – насмешливо думает Лидия. – «Мама богатая». Это кто рассказал? – (ей приятно тем не менее, что Галина знает о богатой маме) – «Мама богатая»: значит сейчас она предложит какую-нибудь процедуру. Приворожить мужика. Типа, что меня сглазили и надо поводить руками над моей головой. Но это, типа, стоит денег… Интересно, фотография настоящая? Или она таскает чужую?»

– Ты даже не представляешь, как я жила еще два года назад! Я была мать-одиночка, у меня не было прописки. Сбежала из Ельца от мужа-алкоголика… Видишь на фотографии, это комната в Перово, я ухаживала за парализованной женщиной, и мне за это позволяли у нее жить. В квартире все провоняло мочой, и еще там жила старая собака. Ты себе это можешь представить, Лида? Там, кстати, была самая маленькая в мире кухня. Четыре метра, ты такие когда-нибудь видела? Когда готовишь, твоя попа заслоняет телевизор в комнате.

Лидия выражает удивление.

– А у сына аллергия. Он из-за этой проклятой собаки постоянно задыхался. Если бы ты знала, Лида, какой это ужас, когда твой ребенок задыхается. А тут еще мама умерла, больше родственников не осталось. Я устроилась работать продавщицей в ночной ларек, а там недостача – на меня завели уголовное дело… Это потому что я отказалась спать с хозяином. Азербеки мстительные…

Горести Галины множатся. Словно черные ветки, они вылезают из Галининого рта и оплетают воздух вокруг стола. Лидия всегда любила слушать человеческие истории. А тут прямо триллер. Чем закончатся такие ужасные неудачи? Колдовством? Снятием порчи? Каббалой?

– … И такая слабость… Я все-таки решила провериться. Опухоль, Лида! Рак груди.

Лидия на секунду опускает взгляд. Она немного разочарована. Ей почему-то казалось, что будет тоньше.

Но раз в ход пошел рак, значит тоньше не будет. Сейчас она попросит двести долларов. Это чтобы снять порчу. Еще и наврет, что у меня есть тайная болезнь, вызванная забитыми энергетическими каналами, эту болезнь пока не заметить и никак не определить, но через пару лет она приведет к онкологии, так что давай, мать, двести баксов и разойдемся друзьями, ты по любому в выгоде – даже если мужика не получишь, хотя бы от будущей онкологии избавишься. Да, все просто – вот, откуда у нас золотые браслеты и сумка «Шанель», а я гадала, как эта женщина зарабатывает себе на мезотерапию. Если ты, сука, скажешь хоть слово о тайной болезни, я повожу руками уже над твоей головой и скажу тебе: «Гали-и-ина, вас ждут черные времена… Я это ви-и-ижу-у-у-у! У меня тоже есть спосо-о-обности». Надо учить таких людей.

– …И вот эта женщина по секрету рассказала мне о теории выигрыша. Она сказала, что ей в свое время помогли заплатить за эту теорию, и она пообещала тоже кому-нибудь помочь. И выбрала меня. Материн дом в Ельце – двадцать тысяч долларов. Она добавила еще столько же.

Лидия решает, что ослышалась.

– Сколько?

– Тогда было сорок тысяч, сейчас больше.

– Сорок тысяч долларов?!

Мама дорогая! Да я тебя недооценила!

– Два года назад, ты помнишь, Лида, сразу после дефолта – сумасшедшие деньги! Это была трехкомнатная квартира в Москве. Трехкомнатная квартира в Перово стоила сорок тысяч долларов! Но я рискнула. И уже через неделю, Лида: никакого рака – раз, любящий муж – два, огромная квартира – три, ну и загородный дом с бильярдной, домработницы, няня, горничная. И у сына никакой аллергии. Вся жизнь изменилась как по волшебству!

– Галя, я читала твои статьи, там…

– Да статьи не при чем! – сердится Галина. – Какие статьи? Я прочитала пару учебников по психологии, теперь их пересказываю. Дома сидеть скучно, вот я и подрабатываю.

– Значит, твоя теория выигрыша – это совсем другое?

– Во-первых, она не моя. Во-вторых, да, это совсем другое. Совершенно другое, Лида! Ну, немыслимо чудесное! Оно меняет жизнь за один день, понимаешь? И ты получаешь все, что хочешь! Сразу же!

– За сорок тысяч долларов?

– Сейчас это стоит восемьдесят тысяч, – скромно уточняет Галина.

– Восемьдесят тысяч долларов?!

Лидия уважительно затыкается. Сказать нечего: круто.

– А в чем она состоит-то? – наконец, спрашивает она. – Эта теория в чем состоит? Ну, хоть в общих чертах.

– Это семь лекций. Лектор – наш русский человек. Особо он не афишируется, даже, можно сказать, скрывается. Я тебе дам его координаты.

– Ну а что это все-таки? Психологический тренинг, магия?

– Я не могу сказать.

– Почему?

– Не имею права. Я не могу сказать вообще ничего о том, что я услышала на лекциях. Ни одного слова! Это обязательное условие. Иначе для моей судьбы все кончится ужасно… Ну, я умру, короче.

Лидия от неожиданности прыскает. Но Галина не обижается: у нее вид доброй и воспитанной мамочки, чей ребенок пукнул в общественном месте. Нельзя пукать, зайка.

– Это очень интересно, Галя, – говорит Лидия и вздыхает. – Но я не верю в такие вещи. И никогда не