Формулировка 2. Можно послать большой катер, если он не успеет, а это 50 / 50, то все погибнут. Если послать маленький катер, то 200 человек гарантированно будут спасены.

Какой вариант вы выбираете?

Поведенческий тренд, скорее всего, останется самым мощным в XXI веке. Для его изучения подтягивается база из совершенно других отраслей. Так, медицинское оборудование для проведения магниторезонансной терапии используется для понимания тех процессов, которые происходят в мозгу человека для принятия решений, в том числе экономических. В своей книге «Нейроменеджмент» Чарльз Джейкобс сообщает о следующем удивительном факте, который удалось установить. Представьте себе, что вас спросили, почему вы сделали что-либо так, а не иначе. Вы приводите некие аргументы, на основании которых якобы созрело ваше решение. Так вот, оказывается, это всё самообман. Мы вначале принимаем решение и только потом его обосновываем. А не наоборот. Если вы говорите «Поэтому я решил…», то это неправда. Вы вначале решили, а потом стали выстраивать логику и проверять ваше решение. Да, если логика совсем «не работает», то вы можете отказаться от своего решения, как не прошедшего проверку. Но именно отказаться, а не «вывести» решение из аргументов.

Один из крупных неутихающих споров – это роль правительств в управлении экономикой. «Мы не можем потратить больше, чем заработали», – говорят либеральные монетаристы. «Мы не можем заработать больше, чем потратим», – отвечают кейнсианцы, призывая преодолевать кризисы активным инвестированием государства ценой дефицитного бюджета.

Спор этот весьма непростой. В краткосрочном периоде обычно выигрывают кейнсианцы, создавая новые рабочие места и снижая безработицу, правда, часто ценой роста государственного долга. Но эта политика несёт проблемы в долгосрочном плане. Чтобы профинансировать дефицит бюджета, правительства зачастую берут в долг. Накапливающиеся долги впоследствии «давят» на экономический рост. Монетаристы говорят о том, что, беря в долг, правительство вытесняет частные инвестиции. Кто-то мог инвестировать сам, но предпочёл просто дать в долг правительству (как правило, через покупку облигаций внутреннего государственного займа).

Среди спорщиков и на сегодня можно найти выдающихся мыслителей, ставших нобелевскими лауреатами.

В то же время позиции спорщиков значительно сблизились в наше время. Так, финансовый кризис 2008–2009 года чётко показал, что полное отсутствие регулирования и свобода банкротства работают далеко не всегда. Крах инвестиционного банка Lehmann Brothers запустил цунами мирового кризиса. И впоследствии другие крупные банки уже «спасались», иначе рухнула бы вся мировая финансовая система. В кризисные годы большинство стран жило с дефицитом бюджета, поддерживая потребительский спрос. То есть использовали кейнсианские идеи. Но делали это монетаристскими методами, увеличивая денежную массу в обращении и снижая процентные ставки. Мы ещё поговорим об этом инструментарии в этой книге.

Сегодняшние экономисты, даже отстаивая свои взгляды, практически убеждены – идеальной системы просто нет. Неидеальна природа самого человека. Экономика как производная от этой природы также не может быть идеальной.

Нас будут ждать радости и потери, подъёмы и разочарования. Экономика – это часть нашей жизни. Важная часть наших потребностей.

Часть нашей жизни, без которой не обойтись. И мы постараемся узнать её лучше.

«Из третьего мира в первый» – так называется книга прогрессивного сингапурского диктатора Ли Куан Ю.

Диктатора? Именно так.

Представьте себе, что есть малое число людей, способных смотреть и видеть дальше других. Более того, безусловно, оно есть. В чём проблема этих людей? Как правило, они находятся в меньшинстве, а значит, попытки провести изменения демократическим путём для них будут оканчиваться неудачей. Большинство не увидит конечной точки длинного пути, ради которой в пути придётся несладко.

Реформы, изменения в стране, глобальная перестройка часто требуют авторитарных решений. С другой стороны, лишь меньшинству диктаторов эти позитивные изменения удаются, ведь к единоличной власти в стране гораздо чаще приходят близорукие мечтатели, чем дальнозоркие визионеры.

Демократический путь реформ, как правило, очень долог. Он требует консенсуса, требует принятия обществом. Чаще всего это приводит к компромиссам, которые смягчают реформы, делают их менее интенсивными, половинчатыми. Когда общество не готово, демократия требует ждать и проводить изменения лишь при достаточном уровне принятия.

Осознание того, что ни тоталитарный, ни демократический путь не дают гарантированного успеха, является важным. Иногда глобальной перестройке страны способствуют исторические обстоятельства – условия, в которых люди готовы перестроиться полностью. Так было в постсоцлагере Восточной Европы, так было в послевоенной Германии. Иногда глобальное переформатирование осуществляется благодаря определённым национальным чертам. Так, в азиатских странах реформы осуществлялись диктатором, но люди готовы были смириться и ждать, они относились к нему как к императору.

Некоторые люди считают разрыв в уровне жизни в разных странах своего рода заговором, но опыт стран, не только преодолевших бедность, а вырвавшихся в лидеры экономического развития и благосостояния, опровергает это. Каждая страна способна стать экономически успешной. Давайте попробуем оценить опыт тех, кому удавался этот путь, найти в нём те или иные характерные черты.

Униженная, разрушенная, побеждённая и разделённая. Под гнётом репараций и всеобщего осуждения. Вряд ли в 1945 году тот путь, который прошла Германия, став фактически страной номер один в Европе, мог показаться не фантастикой, а чем-либо ещё.

Восстановление послевоенной Германии часто ассоциируют с канцлером Конрадом Аденауэром. И это правильно. Этому великому политику немцы многим обязаны. Но экономические достижения Германии вряд ли можно связать с его именем. Аденауэр говорил об экономистах как о людях, которые после смерти больного после долгого исследования могут установить причины его смерти.

Гораздо менее известным в широких кругах неэкономистов является имя Людвига Эрхарда. Именно с этим именем связывают экономические реформы, позволившие Германии не просто вернуться в высшую лигу, а фактически стать ведущим мировым игроком (4-я экономика мира в 2013 году после США, Китая, Японии согласно номинальному значению ВВП).

Давайте рассмотрим ситуацию, с которой Германия «стартовала» после Второй мировой войны.

«Это было время, когда мы в Германии занимались вычислениями, согласно которым на душу населения приходилось раз в пять лет по одной тарелке, раз в двенадцать лет – по паре ботинок, раз в пятьдесят лет – по костюму. Мы рассчитали, что только каждый пятый младенец может быть завернут в собственные пеленки и что лишь каждый третий немец может надеяться быть похороненным в собственном гробу».