Буладина захихикала и пошла к двери.

– Послушай, только попробуй завести мою машину, я заявлю в полицию – и тебя арестуют! – крикнула ей вслед Селма.

Эби улыбалась. Она была очень рада гостьям.

Все еще улыбаясь, она направилась в прачечную, куда можно было попасть только через кухню. И увидела Лизетту. Та, руки в боки, стояла перед пустым стулом возле холодильника. Она частенько так делала – замирала, уставившись на этот стул.

– Радуйся, Селма и Буладина приехали. Твоя еда не пропадет. – Эби жестом показала на живописно выстроившиеся на плите эмалированные чугунные горшки и кастрюли.

Кухня, в которой царствовала Лизетта, была замечательной. Все оборудование здесь было синего цвета, стены обшиты листами нержавеющей стали. На потолке ярко сияли белые лампочки.

Через несколько лет после того, как Лизетта покинула Париж, умер ее отец. Очевидно, он забыл изменить завещание, а может, надеялся, что дочь в конце концов вернется. Впрочем, скорее всего, он вообще о ней не думал. По всей вероятности, так и было, судя по тому, что Лизетта рассказывала о нем. Как бы то ни было, Лизетте досталась половина скромного отцовского состояния. Другую половину унаследовала ее мать. Вот откуда в этом обветшалом доме появилась такая прекрасная кухня, и вот почему Эби никогда не приходилось беспокоиться о расходах на еду. Обо всем заботилась Лизетта. Для полного счастья ей нужно было немного: крыша над головой и те, для кого Лизетта могла бы готовить. И то и другое ей предоставили Джордж и Эби.

Лизетта вскинула брови и метнула многозначительный взгляд в сторону Эби: «А что я говорила?»

– Ты мне ничего не говорила. Они приехали попрощаться. – Эби в нерешительности помолчала. – Лизетта, – продолжала она, – мне понадобится твоя помощь. Надо составить опись имущества. И еще я прошу тебя помочь с переездом.

Лизетта крепко сжала губы и выпятила свой изящно очерченный подбородок. Она написала в блокнотике: «Я же сказала, что никуда не еду».

– Но я-то еду. Пошли-ка со мной. И стул захвати.

Лизетта никогда до конца не верила, что Эби известно об этом стуле. При упоминании о нем она всегда слегка вздрагивала, словно ребенок, которого застукали за чем-то недозволенным.

«Я никуда не пойду. А ты уходи. Мне надо приготовить обед для гостей».

Эби вышла, размышляя о том, насколько все было бы проще, если бы приехал Джек. А теперь надо искать другие способы, чтобы Лизетта покинула «Потерянное озеро». Вместе со своими призраками.

Глава 3

Придорожный магазинчик все еще маячил где-то впереди, суля свежие фрукты, персиковый сидр и орешки. Кейт и Девин проехали уже много миль после того, как увидели первый рекламный плакат. За ним последовали еще пять, все были написаны от руки и пестрели восклицательными знаками. Кейт поймала себя на мысли, что она уже с нетерпением ждет очередного постера, и напряжение, знакомое каждому человеку, сбившемуся с пути, постепенно охватило все тело. Сначала что-то давит на желудок, потом немеют плечи, руки… Костяшки пальцев, вцепившихся в руль, побелели. Так, фрукты появятся через двенадцать миль. Через десять. Через восемь.

Пролетая мимо очередной приманки, Кейт и Девин кричали:

– Еще шесть миль!

– Осталось четыре!

– Две!

И вот наконец, как по волшебству, перед ними возник вожделенный магазин. Кейт остановила машину перед серым вагончиком, маячившим посреди безжизненного, засыпанного гравием круга, всего в нескольких шагах от дороги. Вокруг струилось знойное марево, вилась пыль, роилась мошкара, и казалось, магазинчик стоит в центре огромного дрожащего мыльного пузыря, в любой миг его может подхватить порыв ветра, и он поплывет куда вздумается, а потом опустится на обочине другого безлюдного шоссе.

Кейт заглушила двигатель, автомобиль перестал вибрировать, и на нее навалилась невероятная усталость. Девин выскочила из машины и побежала к крохотному крыльцу вагончика, со всех сторон облепленного порыжевшей рекламой кока-колы и яблок. Кейт сразу вспомнила, как в детстве она с родителями ездила по шоссе, всегда такому горячему, что асфальт прилипал к шинам. Отец, бывало, зальет полный бак и гонит вперед не останавливаясь, пока стрелка прибора не покажет, что от бензина осталась ровно половина, – только тогда они поворачивали обратно. Они исколесили всю Джорджию вдоль и поперек, останавливались у мотелей с бассейном, заглядывали в придорожные лавки старьевщиков и обшарпанные фруктовые киоски. Кейт было тринадцать лет, когда умер отец. И путешествия по выходным закончились. Прошло то время, когда она после школы часами сидела у отца в видеомагазине и смотрела все фильмы подряд. Мать ее от горя слегка помешалась, словно сработала кнопка «Нажать в экстренном случае», на которую женщины из ее семейства давили, когда умирал муж. И этот случай произошел. Месяцами мать не выходила из своей комнаты. В восьмом классе почти весь учебный год Кейт питалась рогаликами, сэндвичами и попкорном, разогретым в микроволновке. Озабоченные соседи порой стучали в дверь с самыми добрыми намерениями, но Кейт пряталась от них. Причина у нее имелась: когда она открыла им в первый раз и впустила в дом, они набросились на нее с расспросами, отчего ее мама не заходит к ним.

В глубине души Кейт даже обижалась на мать из-за того, что та замкнулась в своем горе. Она до сих пор помнила ее слова в день свадьбы с Мэттом: «Надеюсь, ты никогда его не потеряешь». Это прозвучало как пророчество. Кейт не придала ему большого значения, но мать словно в воду глядела. И Кейт нажала ту же самую кнопку. Уж ей-то следовало знать, что Девин прекрасно все понимает. Дети всегда понимают, когда их мать сходит с ума, просто не говорят об этом вслух.

В летнем воздухе стояло гудение множества насекомых. Кейт вышла из машины и чуть не оглохла от этого гула. Между песчаной почвой и низко нависшими тучами застыл густой влажный воздух прибрежной равнины, и Кейт охватило ощущение новизны, что всегда бывает в незнакомой, исполненной тайн местности.

Догнав Девин на крыльце, Кейт открыла дверь-ширму с противомоскитной сеткой, и мать с дочерью шагнули внутрь. Здесь оглушительно жужжали вентиляторы, гоняя горячий сладковатый воздух и не давая пчелам садиться на корзины с фруктами. В магазине было четверо покупателей, которые громко разговаривали, как и всякие туристы. Кейт припарковалась как раз возле их машин. Одна, судя по номеру, была из Флориды, другая из Северной Каролины. Когда дверь с шумом закрылась, туристы оглянулись и уставились на Девин. На ней были ковбойские сапожки, кожаные шорты на лямках, в тирольском стиле, оставшиеся у нее после прошлогоднего школьного спектакля «Хайди – девочка Альп», и изящные крылышки за спиной, изрядно помявшиеся в дальней дороге. А на носу красовались любимые очки в полосатой, как зебра, оправе. В общем, выглядела Девин, словно сбежала из массовки экстравагантного шоу во время летнего «чёса». Перед побегом из дому она, принарядившись, вышла из своей комнаты, и Кейт не удержалась от улыбки – все эти вещички Крикет велела бы выбросить без всякой жалости. И только потом Кейт сообразила, что значит этот вызывающий вид. Девин ухватилась за последний шанс надеть любимую одежду и была готова нацепить на себя все сразу. Вряд ли она переживала, что Кейт доложит об этом Крикет.