и разложил на полу детальки – стыдно признаться, но он по-прежнему обкрадывал старика. Хьюго внимательно рассмотрел детальки и вдруг обнаружил, что одна из них, с небольшой, правда, доработкой, идеально подходит для локтевого сустава человечка. Хьюго вытащил инструменты, немного поколдовал с кусачками и пилкой… Лёгкий щелчок… Деталь поддалась и встала на место.

Впервые за всё время Хьюго обошёлся без блокнота! Все остальные он уже проштудировал. А что, если и дальше так пойдёт? Не исключено, что блокнота нет и в

помине, и старик просто его использует. А вдруг у него, у Хьюго, получится обойтись собственными силами?

Неделя пролетела как сон. Мальчик работал как заведённый, сначала хранителем времени, потом уборщиком и мастером в лавке игрушек… После он возвращался к себе в каморку и до утра возился с человечком. Он теперь почти не спал. Основная часть ремонта была сделана, и работа близилась к концу.

Наступил день, когда Хьюго должен был отправиться с Изабель и Этьеном в кино. Он отпросился у старика и побежал на встречу.

Как и договаривались, Изабель ждала его у служебного входа.

– Папаша Жорж так запрятал блокнот, что мне никак не удаётся его найти, — сказала девочка. – Ну да ладно, у меня есть кой-какие идеи.

Хьюго хотел напомнить, чтоб она не смела открывать блокнот, но ему стало неудобно – всё-таки его пригласили в кино.

– А почему папаша Жорж не любит синематограф? – поинтересовался он у Изабель.

– Не знаю. Наверное, для него это пустая трата времени. Хотя я уверена, что мои родители были бы только «за», – сказала она грустно и замолчала.

И тут до Хьюго дошло – и правда, а где её родители? Почему она живёт с дедушкой? Удобно ли её об этом спросить?

– Мои родители умерли, когда я была совсем маленькая, – сама пояснила Изабель.

– Меня удочерили. Они для меня и папа с мамой, и папа Жорж и мама Жанна, и бабушка с дедушкой. Вообще-то они очень добрые, просто на кино у них пунктик.

Хьюго смущённо молчал.

– Где же Этьен? – спохватилась девочка, озираясь по сторонам. – Мы уже опаздываем.

Хьюго завернул за угол – вдруг Этьен ждёт их у главного входа? Но там его не оказалось. Тогда он решил заглянуть в вестибюль. Этьена там тоже не было, лишь какой-то мужчина с жидкими напомаженными волосами стоял возле высокой пепельницы и курил сигару.

– Что тебе? – спросил человек с сигарой.

– Эээ… – замялся Хьюго. – Я ищу Этьена… он тут работает. Вы случайно не знаете его?..

Человек с сигарой сердито взглянул на мальчика.

– Он такой высокий, темноволосый, – робко добавил Хьюго. – У него ещё чёрная повязка на глазу.

– Не надо мне рассказывать, кто такой Этьен. Я его уволил – он таскал на сеансы своих друзей безбилетников, понятно? – Человек, притушив сигару, подозрительно посмотрел на Хьюго. Тут мальчик понял, что нарвался на директора кинотеатра, и дал дёру.

Вернувшись к служебному входу, Хьюго в двух словах рассказал обо всём Изабель. Они недоумевали, почему Этьен не предупредил их, но наверняка у него была на то веская причина.

– Ну да ладно, прорвёмся! – сказала Изабель. – Смотри и учись.

Девочка вытащила из кармана заколку-невидимку и стала ковыряться в замке. Что-то щёлкнуло, и дверь распахнулась.

– Где ты этому научилась? – воскликнул Хьюго.

– Книжки надо читать.

Они прошмыгнули в пустой коридор.

– Вот эта дверь ведёт как раз на последние ряды, – сказала Изабель, но сама никуда не пошла, а стала рассматривать портреты киноактёров в застеклённых рамках – ими была увешана вся стена.

Хьюго ходил за Изабель по пятам и тоже рассматривал фотографии. Возле одной из них девочка задержалась. С портрета на них смотрела актриса с очень печальным лицом, а под глазами у неё были тёмные круги.

– «Наверное, ей доставались самые грустные роли», – подумал Хьюго, но тут заметил, что у Изабель такая же стрижка, как и у актрисы – в стиле «боб».

– Фотография – словно немое кино. Можно долго-долго смотреть и сочинять какую-нибудь собственную историю, – задумчиво произнесла Изабель. – Ой, директор… – уже шёпотом сказала она и потащила Хьюго в зал. Едва они сели в мягкие кресла, обитые красным бархатом, как погас свет…

Белый экран был похож на огромный чистый лист бумаги. Дети, заворожённые, притихли. Прямо над ними в стене уютно застрекотал проектор. Сначала шёл блок новостей, посвящённый событиям в мире. Мелькали кадры про Америку и Великую депрессию, потом показали небольшой репортаж о подготовке к Всемирной выставке в Париже. Хьюго мечтал попасть туда, но понимал, что мечта его несбыточна. И наконец, последний сюжет киножурнала рассказывал о зарождении фашизма в Германии. А потом, «на закуску», показали мультфильм. Назывался он «Часовой магазин»[3].

Старый фонарщик ходит по улицам и зажигает фонари. Возле часовой лавки его внимание привлекает какой-то шум и музыка. Это ожившие часы устроили классические танцы. Но, видимо, и у часов бывает вздорный характер, потому что танцы плавно переросли в драку, а музыка – в какофонию.

Потом по старой театральной традиции занавес опустился, а зал бурно зааплодировал. Хьюго от восторга буквально отбил себе ладоши.

И вот, наконец, полнометражный фильм «Миллион» режиссёра Рене Клера[4].

В картине рассказывалось о бедном художнике Мишеле, который выиграл в лотерею миллион. Но вот незадача: пальто, в кармане которого лежал билет, сердобольная невеста Мишеля отдала какомуто бродяге, а тот, в свою очередь, продал его оперному певцу – для сценической роли.

Хьюго особенно понравились сцены погони. Он считал, что в настоящем кино кто-то обязательно должен убегать, а кто-то – догонять. Фильм закончился, но в мягких креслах было так уютно, что дети, пригревшись, не хотели уходить. Зрители, довольные, медленно покидали зал, а Хьюго казалось, что над головой у него всё ещё стрекочет кинопроектор.

Вдруг чьи-то сильные руки схватили Изабель и Хьюго за шкирку и стащили с кресел. Это был директор. Он орал на них, не выпуская сигары изо рта, так что пепел от неё попадал им прямо в лицо.

Так, с позором, их выгнали. Было ужасно стыдно перед зрителями, поэтому Изабель и Хьюго поспешно ретировались. И тем не менее настроение у них было хорошее – слишком много осталось приятных впечатлений.

Изабель, как свойственно любой