– Ты… сделал мне… укол, – сказал я.

В ответ он пожал плечами:

– Работа такая.

– Зачем? – не отставал я. – Что вам от меня нужно?

– Мне сказали – я сделал, – откликнулся он.

– Что такое «Институт Караи»? – продолжил я.

– Начальство, – ответил он таким тоном, будто это было само собой разумеющимся.

Я выглянул в окно. Словно бездонная рана в земле, темнела гора. Вдалеке серебристой линией до самого горизонта тянулось море. Отсюда я мог разглядеть то место, где стоял вертолет. Небольшое свободное пространство окружали сплошные джунгли. Каковы были шансы, что я выйду именно к нему?

– То есть ты просто сидел там, посреди джунглей, и ждал меня? – спросил я. – А что, если бы я так и не появился?

Лицо мужчины потемнело.

– Чертова хвостатая воровка! – Он сердито дернул рукой, из-за чего вертолет повело в сторону. – Украла ключи!

Я поспешил зажмуриться, ощутив, как желудок рванул к горлу.

«Не зли его! И не делай резких движений».

Очень скоро мы начали снижаться. Я взглянул вниз и увидел вертолетную площадку, скрытую за самым большим зданием из всего комплекса, именуемого Институтом Караи.

– Торквин, – вдруг произнес мужчина.

Я подумал, что он решил перейти на шведский:

– Прости?

– Мое имя. Торквин.

– А! – сообразил я. – Мое имя… Джек.

Он наклонил голову и с любопытством посмотрел на меня:

– Забавно ты изъясняешься.

Вертолет приземлился, и я потянулся к ручке двери. Но Торквин заворчал и удержал меня на месте.

Из здания выбежали пятеро – трое мужчин и две женщины, все в одинаковой форме, похожие на команду олимпийских тяжеловесов. Дверь распахнулась, и ко мне потянулась чья-то рука в перчатке. Я попытался увернуться, но она крепко схватила меня. Послышался звонкий металлический щелчок.

Наручники.

* * *

– Ждать здесь. – Торквин открыл дверь в конференц-зал, расположенный на цокольном этаже Института Караи. Так и не сняв с меня наручники, он указал внутрь. Сильно пахло свежим цементом. – Вон, – рявкнул Торквин.

На секунду я подумал, что это он мне. Но тут сопровождавшие нас охранники недовольно заворчали и вышли из зала. Я смотрел, как они один за другим скрывались в длинном коридоре, пока Торквин не захлопнул дверь.

Затем он провел меня мимо длинного, отполированного до блеска деревянного стола в противоположную часть зала. Здесь не было окон, стены сияли белизной, аккуратной линией выстроились вращающиеся кожаные кресла, в углу стояла кофеварка, а на столе высилась гора еды. Торквин, с его бородой варвара, босыми ногами и одеждой в стиле хаки, явно выбивался из картинки.

– Слишком много людей. Не люблю толпу, – сказал он.

– Я тоже, – поддержал его я. – И наручники, кстати, тоже. Ты не мог бы их снять?

– Садись. – Он откатил кожаное кресло, стоявшее во главе стола.

Мои глаза уставились на еду: свежие и сухие фрукты, пончики и булочки. Вершиной этой вкусной горы по праву являлся огромный, с поблескивающей корочкой шоколадный кекс. Выглядел он просто потрясающе, а я был голоден.

Сняв с меня наручники, Торквин вдруг замер:

– Что это за звук?

– Мой желудок, – ответил я.

– Сиди здесь, – скомандовал он. – Ешь. Профессор скоро придет.

И он ушел, по пути стянув кекс и целиком запихнув его себе в рот.

В тот момент я его ненавидел.

Как только дверь за ним захлопнулась, я начал набивать рот пончиками, заедая их дольками свежего ананаса и манго в количестве, которого хватило бы, чтобы накормить население небольшого острова в Карибском море.

Когда в меня уже не лезло, я удобно развалился в кожаном кресле и закрыл глаза. Я бы так и уснул и вполне мог проспать целую неделю, если бы через пять секунд дверь в конференц-зал не открылась. Но в этот раз это был не Торквин.

В комнату вошел некто, очень смахивающий на Йоду, если вырядить того в костюм.

– Ну что ж, долгий и тяжелый путь позади, – произнес он звонким высоким голосом. – Позволь от всего сердца поприветствовать тебя здесь, Джек.

Это был пожилой мужчина, невысокий, грузный, с темной морщинистой кожей и широким носом, на котором четко выделялась сеточка вен. Из-под опухших век смотрели печальные глаза, а темные с проседью волосы двумя густыми пучками торчали за ушами, тогда как макушка была совершенно лысой.

Он подошел ко мне и низко наклонился, уставившись на мою голову, словно я был каким-то подопытным зверьком. Поправив съехавшие с переносицы очки в толстой оправе, он спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Меня заперли с вами в этой комнате, – ответил я. – А перед этим похитили и надели наручники. Никто не говорит мне, где я и почему я здесь. Они забрали мой телефон…

– Да-да, приключилось много всего непонятного, – перебил меня мужчина, не отрывая взгляда от моей головы. – Но едва ли это можно назвать похищением. Тебя нашли потерявшимся в джунглях. Можно сказать, наш дорогой Торквин спас тебе жизнь. А теперь будь так добр, повернись и дай мне взглянуть на швы. Обещаю, больно не будет.

Он потянулся ко мне. Я вздрогнул, но он бережно коснулся моей щеки и мягко повернул мою голову. Другой рукой он осторожно размотал бинт у меня на затылке.

– Прекрасно! Хирурги отлично поработали. Все еще болит? Сильно?

Мое терпение кончилось. Мне всегда говорили, что к взрослым следует относиться с уважением, но происходящее вышло за все допустимые рамки.

– Они усыпили меня и вскрыли мне череп! Конечно, мне больно! Я хочу позвонить папе! Где я? И кто вы вообще такие?

Мужчина выдвинул соседнее кресло, а его круглые очки опять соскользнули на кончик носа.

– Прости, где были мои манеры… Как я обычно говорил своим студентам в Йеле, мое полное имя – профессор Радамантус Бегад, но, в отличие от большинства академиков, я разрешаю называть меня просто… профессор Бегад!

И он довольно шмыгнул носом.

– Это что, была попытка пошутить? – проворчал я.

– В Йеле это вызывало бурю восторга, – вздохнул он. – Я приношу извинения за всю эту секретность. Видишь ли, Джек, на самом деле все очень просто. Мы нужны тебе. Ты обладаешь очень редкой генетической особенностью, которая может тебя убить, и только здесь, в Институте Караи, знают, как это предотвратить.

Я с подозрением взглянул на него:

– Я думал, что вы меня уже вылечили.

– О нет. Эта особенность далеко не так проста. До недавнего времени она ничем себя не проявляла. Но сейчас, если оставить тебя без должного лечения, она, скажем так, поглотит тебя и в конечном счете убьет.