– А если объехать?

– Объезжали, – усмехнулся Миша.

В прошлом году они пошли в объезд через Россошь, а шедшая за ними, примелькавшаяся машина из Москвы сворачивать не стала и застряла под Лосево. За Россошью две машины встретились в одной точке.

Объезд не дал выигрыша во времени, но хоть нервы поберег. Как известно, лучше плохо ехать, чем хорошо стоять.

– И сейчас в объезд надо, – сказала Рита. – Мне так спокойней.

– Ну, можно, – кивнул Миша.

Объездная дорога не радовала, чем дальше в лес, тем больше ухабов и грязи, но ничего, справились. С трудом, но выкатились на шоссе, которое вело на Россошь. Асфальт гладенький, без единой выбоинки, и, главное, ни одной «живой» машины на дороге, как будто в постапокалипсис попали. Но именно на этом шоссе и стало исчезать ощущение конца света. Слабо верилось, что Смит может их догнать. Да и гнался ли он вообще?

Может, Смит на самом деле псих, и ему нравится мотать нервы людям, а потом их убивать? Неизвестно, о чем он говорил с водителем «Мазды». Может, докопался до него, как до столба, спровоцировал на грубость, а потом застрелил. И отомстил, и машину для погони заодно раздобыл.

Миша кивнул, соглашаясь со своим суждением, глаза вдруг стали закрываться, машину повело в сторону. Перед глазами всплыла Рита, она тянула к нему руки, пропуская их через стекло как через воду. Она схватилась за руль, встревоженно глядя на него.

– Эй!

Миша проснулся, бросил взгляд на жену. Она действительно придерживала руль, но одной рукой. И сидела она не впереди, лицом к нему, а, как положено, справа.

– Дорога убаюкала, – зевнул он.

– А сказать нельзя было?… Давай, тормози! Я поеду.

У Риты были права, и водитель из нее неплохой, но за руль она обычно садилась неохотно.

– Может, передохнем немного? – спросила Люба.

– Под кустиком, – кивнула Рита.

Небо ясное, солнце теплое, трава сухая. Дневная жара приближалась, но еще не навалилась – самое время устроить пикник.

Они свернули с шоссе, по проселку через поле доехали до подлеска. Миша загнал минивэн за пышный куст, под раскидистую акацию. Вышел из машины и едва не наступил в коровью лепешку.

– А я думал, Макар телят сюда не гонял, – засмеялся он.

Места здесь тихие, но не заброшенные: хлеб на полях, подсолнечник, на выпасах – коровы.

Сельхозрайон, одним словом.

– Лишь бы Смит своего Вессона выгуливать не пришел! – сказала Люба.

Рита взяла из багажника покрывало, расстелила на траве. Миша лег на спину, раскинул руки, а девчонки ушли. Стало тихо, снова захотелось спать.

– Можно? – откуда-то издалека донесся голос Риты.

Она пристроилась к нему, не дожидаясь разрешения. Легла затылком на его руку.

– А мне можно? – спросила Люба.

Но ответила ей Рита. Можно, сказала, если осторожно.

Люба оказалась справа от него, также на спине и головой – на руку. Плотно к Мише она не прижималась, но приятное волнение все равно проникло в кровь.

Он лежал с закрытыми глазами, наслаждался моментом и думал о том, что скоро все закончится. Люба захочет есть, полезет в машину за бутербродами. Рита присоединится к ней. А потом они снова сядут в машину и поедут дальше, мало-помалу наматывая на колеса оставшуюся тысячу километров.

Но все закончилось еще раньше, чем он предполагал.

– Не порядок! – громыхнул вдруг до ужаса знакомый голос. – Групповичок есть, а режиссера нет!

Смит стоял возле машины, куртка на плече, револьвер за поясом.

Миша смотрел на него потрясенно и с робкой надеждой на то, что видит его во сне.

Рита и Люба поднялись одновременно, Миша тоже не стал залеживаться. С этим психом нужно держать себя на взводе.

– Что, не ждали? – наслаждаясь немой сценой, с насмешкой спросил Смит.

– Чего тебе от нас нужно? – с истеричным надрывом в голосе спросила Рита.

– Жениться на тебе хочу! – Смит нахально смотрел ей в глаза.

– Придумай что-нибудь получше!

– Дашь развод этому, – кивнув на Мишу, также небрежно сказал Смит. – И я тебя!…

Он жестом показал, как будет брать Риту сзади.

Миша тихо зарычал, наклонил голову и ринулся на Смита, пока тот не достал пистолет. Он должен был ударить этого подонка с разгона, кулаком в лицо, но рука почему-то плохо его слушалась, размякла, потяжелела, поднималась медленно.

Смит не хватался за пистолет. Он смотрел на Мишу как на никчемного неудачника, как будто знал о ватной мягкости в его руках.

Смотрел и ждал, когда Миша остановит руку на взмахе, чтобы посмеяться ему в лицо.

Но Миша руку не остановил. Страшно ему было, рука еле двигалась, но все же он смог бы ударить. Если бы противник его не опередил.

Смит ударил на опережение – неожиданно, резко, мощно. Ногой в пах. И отошел в сторонку, чтобы Мише было куда падать.

Дикая боль согнула ноги в коленях, руки сами по себе потянулись к отбитому месту. А впереди находился «Мультивен», заваливаясь вперед, Миша влетел в салон через распахнутую дверь. И головой врезался в кресло.

Смит ударил его по спине, по почкам. И снова Мишу скрутила острая боль.

– Скотина! – закричала Рита.

Но Смит выстрелил в воздух, и она замолчала.

Превозмогая боль, Миша развернулся лицом к жене. Но Рита была жива. Она стояла, пальцами оттягивая вниз щеки, как будто маску с лица хотела снять. И Люба имела такой же бледный вид.

– Ты на меня больше не бросайся, – подмигнув Мише, сказал Смит. – А то вдруг убью ненароком…

– Знаешь ты кто? – зло спросил Миша.

Смит приставил ствол пистолета к его лбу. И выстрелил взглядом.

– Кто?

Миша не решился озвучить свою мысль. Если его убьют, девчонки останутся одни, и некому будет их защитить.

О том, что защитник из него никакой, Миша подумал уже после того, как Смит опустил револьвер.

– Не зли меня, – сказал он. – Не то у жены траур будет. А я не хочу трахать ее медленно и печально.

– Заткнись! – дернулся Миша.

И Смит снова приставил ствол к его плечу. И щелкнул курком.

– Но, в принципе, куда нам торопиться? Будем медленно и… весело.

Миша понял, что на этот раз Смит его убьет. И даже попробовал поднять руку, чтобы вырвать пистолет. Все равно терять было уже нечего. Но страх сделал руку чужой, Миша ее почти не чувствовал. И даже не смог поднять.

Но Смит стрелять не стал. Вместо этого он ударил его в живот и толкнул, схватив одной рукой за голову. Миша не просто упал, он окончательно сел в лужу.