– Я сказал нет, – процедил Майлз сквозь зубы. «Какое нахальство – думать, что она может избавиться от этих бесценных предметов ради одного из своих бессмысленных вечеров!» – Выслушайте меня внимательно. Никаких балов в Эйлуин-Хаусе не будет. И переносить тут тоже никто ничего не будет. Зал останется таким, как есть.

– Прошу вас, дорогой кузен, вы не должны отказываться от моего предложения, – кокетливо проговорила Хелен. – Потом все можно будет вернуть на свои места. Все будет, как было, вы будете довольны. Хотя бы подумайте об этом!

– Мне не надо ни о чем думать, – отрезал Майлз. – Мое решение не изменится.

Кокетливое выражение исчезло с лица Хелен, она выпятила нижнюю губу.

– Но в этом доме полно пыльных старых реликвий, – запричитала она. – Наверняка вы смогли бы поработать в другой комнате неделю-другую. Оскар, ну скажи ему, чтобы он не был таким чудовищем!

– Не будьте таким чудовищем, – послушно повторил Оскар, грозя Майлзу тростью. – Это совсем небольшое одолжение для члена семьи. Да у вас есть еще сотня комнат, в которых вы можете играть со всем этим старым хламом.

Это было уже слишком.

Майлз указал на арочный дверной проем:

– Вон. Вы оба. Немедленно.

– О, вы невозможны! – воскликнула Хелен. – Мы ведь не вынуждали вас пойти на бал. Нам известно, как вы презираете общество. Но вы не должны лишать нас удовольствия развлекаться!

– Да он просто эгоист, в этом все дело, – заявил Оскар. – Эйлуин-Хаус принадлежит и мне тоже, так как он – часть наследства. Мой папа вырос в детской наверху. Он был сыном герцога!

– Вторым сыном, – уточнил Майлз. – А теперь или уходите добровольно, или я позову пару лакеев, которые вышвырнут вас обоих на улицу.

Майлз устремил на них повелительный взгляд. Супруги были похожи на невоспитанных детей, но он научился быть с ними жестким. Оскар с детства был сопливым нытиком, и женитьба на Хелен в прошлом году не улучшила его характер. Но если раньше он был просто требовательным, то теперь вдобавок к этому заразился от нее недугом под названием «карьеризм».

Еще несколько минут они дулись и жаловались. А потом Хелен проговорила тоном мученицы:

– Пойдем, мой дорогой. Нас не хотят здесь видеть!

Пока они пробирались по лабиринту артефактов, Майлз неотступно следовал за ними. Его пальцы властно погладили гранитный саркофаг периода Древнего царства. Он опасался, как бы эта парочка от злости не повредила один из его раритетов.

Холодно попрощавшись с Майлзом, Оскар и его жена прошли по широкому коридору с массивными колоннами из белого мрамора. Отойдя от Майлза, они тут же принялись сплетничать тихими сердитыми голосами, которые эхом отражались от каменных стен. Майлз наблюдал за ними, пока они не исчезли за углом. Ему не нужно было слышать их разговор, чтобы понять, что они выражают свое недовольство его поведением. Ну и пусть жалуются, он своего решения не изменит.

Чертов бал! Без сомнения, эта идея принадлежит Хелен. И почему только женщины так враждебно относятся к бесценным останкам древних цивилизаций? И его матери они были неинтересны, а потому она предпочитала жить за городом. И так продолжалось вплоть до самой ее смерти, которая случилась десять лет назад. Каждая дама, переступавшая его порог, неодобрительно посматривала на египетские древности, разбросанные по всему дому. А некоторые даже намекали ему, что неплохо бы переделать дом по последней моде.

Майлз взялся за ручку двери. Черт возьми, на сей раз он повернет ключ в замке. И больше никаких перерывов до вечера. Заманчивый иероглиф ждал, когда он определит его значение, и при мысли о том, что он сумеет расшифровать его, Майлз ощутил прилив энергии.

Майлз уже начал было закрывать дверь, но тут в конце длинного парадного коридора он увидел лакея в малиновой ливрее. Слуга шел к бальному залу с серебряным подносом в руках.

«Это просто абсурд», – подумал Майлз, стиснув зубы. Оставалось надеяться только на то, что это всего лишь письмо. Ну не может же быть, что ему придется мучиться, общаясь с еще одним посетителем. Давно пора напомнить прислуге об обязанности выгонять всех незваных гостей.

Неслышно ступая по ковру, он быстро пошел вперед и встретил лакея на полпути к залу.

– Джордж, мне нужно сказать вам кое-что…

И только сейчас Майлз заметил женщину.

Она тайком кралась по коридору, перебегая от колонны к колонне. Золотой пояс перехватывал талию платья цвета темной бронзы, а широкие поля соломенной шляпки отбрасывали тень на ее лицо, пряча ее черты от его взора. Майлз, прищурившись, посмотрел на нее, и она тут же пропала из виду, явно метнувшись к стене.

Он сделал шаг вперед.

– Это, черт возьми, еще кто? – рявкнул он.

Джордж оглянулся через плечо.

– Прошу прощения?

– Я о женщине, которая прячется за колонной. Она шла следом за вами.

Лицо лакея побелело, как его белый напудренный парик. Он протянул хозяину поднос.

– М-м… К вам посетительница, ваша светлость. Она весьма настойчиво требовала аудиенции. Я попросил ее подождать в прихожей.

Майлз схватил с подноса визитную карточку, на которой аккуратным почерком было выведено: «Мисс Б. Джонс».

Это имя ни о чем ему не говорило. Но у герцога появилось мрачное предположение о ее намерениях. Вот уже несколько лет светские дамы под множеством предлогов пытались проникнуть в Эйлуин-Хаус. Одна очень удачно растянула лодыжку, проходя мимо его дома. Другая утверждала, что привезла личное послание от управляющего одного из его поместий. Третья ссылалась на дружбу с его покойной матерью. Их коварные замыслы объединяла уверенность в том, что герцог-холостяк должен нуждаться в жене.

– Так что, мне выставить ее? – сильно нервничая, спросил лакей.

Майлз смял визитную карточку в кулаке.

– Нет. Я сам с ней разберусь.

Швырнув смятый комок бумаги на поднос, он пошел по коридору к месту, где она пряталась. Толстый ковер заглушал звук его шагов. Мисс Б. Джонс, должно быть, так и не расслышала их, потому что выглянула из-за огромной колонны.

Она подняла на него широко раскрытые глаза. Оборчатый край полей шляпки образовывал овальную рамку вокруг ее лица. И на этом, в общем-то, ничем не примечательном лице выделялись только темно-голубые глаза, которые по глубине и богатству цвета могли бы сравниться с лазуритом.

Майлз остановился, как ни странно, он был удивлен. Он лишился способности разговаривать. Перед ним была не наивная дебютантка, а зрелая женщина. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, мисс Джонс обнимала колонну, а он был поражен странным ощущением какой-то связи между ними. Что-то в ее лице казалось ему смутно знакомым – это было что-то очень глубокое и таинственное, манящее его.

Что за ерунда! Если не считать ее глаз, то она даже не была привлекательной.