Агнес взяла фотографию в руки и провела мизинцем по огромным грустным, но в то же время, добрым глазам, украшавшим бледное сухое лицо отца.

— Какой он несчастный, — пробормотала Агнес.

— Я думаю, что в этом городе все такие, — иронично подметил Гингибери.

В этот момент вернулась Селена и поставила на столик две кружки с горячим чаем и тарелочку с тремя маленькими черными сушками. Гингибери выпучил глаза на черные сушки, не решаясь к ним притронуться, и, в то же время, опасаясь обидеть гостеприимную хозяйку. Ведь, наверняка, она от сердца последнее отрывает. Селена, подметив замешательство Гингибери, разъяснила:

— Мы добавляем в еду и воду древесный уголь. Он обладает свойством впитывать вредные вещества, в том числе яды, и выводить их из организма. Дело в том, что все растущее и живущее в Морулусе пропитано ядами. Об этом и будет мой рассказ.

Агнес и Гингибери заглянули в кружки и с удивлением обнаружили там чай тоже абсолютно черного цвета.

— Ну вот, это даже прикольно! — бодро заявил Гингибери, хапнул черную сушку и вмиг ее проглотил. Сушка, как сушка.

— Ну, вот и славно, — улыбнулась Селена. — У меня еще есть зеленый хлебушек, если захотите. В муку мы добавляем семена смаха, антисептического растения. Нихилум каждый день ходит за этими семенами в лес. Говорит, что их все меньше и меньше. Город умирает. Скоро совсем будет тяжко.

Гингибери и Агнес коряво улыбнулись. Им казалось, что они очутились в загробном мире, где по улицам шныряют бесовские твари, а где-то во мраке притаился демон и сопит своими безразмерными ноздрями.

Селена удобно расположилась в кресле, глубоко вздохнула и начала свой рассказ.

— В тебе, Агнес, течет кровь самого древнего рода в мире. Полное твое имя — Агнес меус Вита, что означает: Агнес — моя жизнь. Считается, что представители твоего рода дарят людям все самое светлое и хорошее. Они защищают их от несчастий. На протяжении тысячелетий вы боретесь против тьмы, используя магию. Превращать неодушевленные предметы в живых существ — это не единственный фокус. Вы еще можете всякие снадобья целебные варить, ну и еще какую-то всячину делать, махнула рукой Селена. Вот, ты думаешь, от чего у тебя волосы-то синие?

— Я думала, что они у меня с самого рождения такие, — удивилась Агнес.

— А вот и нет. Ты беленькой родилась, но твоя матушка изготовила зелье, которое имеет свойство защищать от ядов, и напоила тебя им в день твоего рождения. Вот твои волосы и посинели. Никто, конечно, не ожидал, что будет столь эффектный результат. Пытались отмыть волосенки, но безрезультатно.

— Вот, умора-то, — еле слышно хихикнул Гингибери.

— Может, тебя тоже чем-то напоили? — обиженно ответила Агнес, указывая на неестественно ярко-рыжий цвет волос Гингибери.

— Там еще какие-то у вас есть способности, но я толком не знаю про это ничего. Однако, знаю, что самый могущественный из представителей твоего рода Павруд обладал настолько сильной магией, что создал копье Иланга1, которое лечит души. Если верить легенде, то солнце подарило Павруду свой самый яркий луч, чтобы тот изготовил такое копье. Ты представляешь?! Как такое возможно! Стоит воткнуть наконечник этого копья в сердце какого-нибудь злодея, тотчас все самое злобное и гадкое, как будто, отслаивается от него и каменеет в образе прегнусной твари. Насколько мне известно, у тебя дома целая коллекция таких образов. Эдакое напоминание об исцеленных душах. Поверь, там далеко не все.

Агнес и Гингибери слушали взахлеб рассказ Селены, которая радостно и непринужденно продолжала:

— Однако, как водится, всегда существует противоборствующая сила. Таков закон природы. Иначе, такие, как ты, были бы абсолютно бесполезны. Ну, живете и живете. А с кем воевать-то! И так все хорошо и гладко! Так вот. Твой род души исцеляет, а другой род — отравляет их. Фецусы! Они тоже упражняются в магии. Только совсем в другой магии. Из гнилых фруктов плодят ядовитых гадов, которые травят все живое. Дают втихаря добрым людям жрать всякую отраву, которая калечит их души. Но копья чудесного у них нет. Видимо, это фишечка исключительно твоих родственников.

— А копье-то у нас! — ликующе вскрикнул Гингибери, впихнул себе в рот оставшиеся черные сушки. — Неужели, это оно самое! Легендарное копье! В машине лежит! Даже не верится, что я к нему прикасался!

— Это копье мы нашли в шкафу у моей матери. Оно лежит в машине, — подтвердила Агнес.

— Чудесно! Значит, не все так плохо. Может, продолжишь дело своего рода, а то совсем худо становится, — обрадовалась Селена.

— Ну а что же происходит в Морулусе? — спросила Агнес, которой не терпелось дослушать историю до конца.

— В пещере, что находится на краю Морулуса, живет как раз самая яркая представительница рода Фецусов. Морана. Уж, не знаю, как она там очутилась. Ей всего тринадцать лет, однако, весь город она вытравила насквозь. Из гнилых фруктов создает отвратительных существ. Почва и вода пропитаны ее ядовитой душой. Многие уехали далеко отсюда, но оставшиеся надеются на лучшее. Думают, что придет избавительница. Ну, такая, как ты. Освободит от Мораны. Уж, не знаю, сколько мы еще протянем.

Все замолчали, осмысливая рассказанное. Теперь стало понятно многое. Копье, статуи, животноподобные существа. Значит, род Агнес ослабевает. Много лет никто не использовал копье. Нужно что-то делать со всем этим. Но как? Агнес совершенно не готова всадить прямо в сердце человеку копье. Пусть и целебное. Пусть и злодею. Это совершенно немыслимо.

Внезапно тишину разорвал трубный гадкий гогот. Агнес от мощнейшего испуга вскочила с кресла, расколотив вдребезги кружку с недопитым чаем.

— Гингибери?!!! — завизжала Агнес. — Что с тобой?!!!

Гингибери стоял перед Агнес, воткнув в нее звериный взгляд и угрожая сиплым хрюканьем.

— Теперь с ним все хорошо, — спокойно произнесла Селена, и выражение ее лица сменилось на надменно-презрительное без намека на былое гостеприимство и радушие. — Всего лишь снадобье, которое я ненароком подкинула в чай и сушки. Ты, к сожалению, к таким зельям нечувствительна.

— Селена?.. — пролепетала Агнес и еще больше задрожала от страха.

— Точнее, Селена Фецус. Между прочим, до сих пор твоя бабушка. Мой сынок был рожден, чтобы уничтожать таких, как ты. А он, дурак, влюбился в эту Лею. Ух! Ненавижу! Ну что за напасть-то! Когда я узнала об этом, то чуть с ума не сошла. Я страдала, как никогда! А потом у них родились две девочки — ты и Морана. Сразу стало понятно, что ты уродилась не в нас. А вот — Морана! Она удалась на славу! Твои родители прятали ее от чужих глаз. Никто и не знал, что